— Он похоронил тебя, Керриган. Но ты все время была в безопасности на горе, — он сжал ее крепче. — Зачем он сделал это?

— Просто хотел обезопасить меня, — она не могла не защищать Киврина после изменения в отношениях с ним. Хоть она думала об этом годами.

— Почему ты не вернулась? Почему дала нам думать, что тебя нет? — он утащил ее в уединенную нишу. Она оглянулась, искала безопасность толпы. — Почему позволила мне думать, что тебя нет? Ты могла бы отправить письмо… хоть что — то.

Керриган прикусила рубиновую губу и молчала. У того, что она сделала, не было причины. Она могла дать кому — то знать. Но она была маленькой, боялась. Ее не хотели. Этого хватило, чтобы оставить ее на месте.

— Отвечай, — рявкнул он. Керриган опешила от тона. Он не говорил с ней таким тоном годами.

— Не говори со мной так, — он сжал ее руку и утащил ее дальше от безопасности бала. — Марч, стой!

— Я хочу ответы, Керриган. Я устал обходить ситуацию. Дай мне то, чего я желаю.

— У меня нет ответов. Меня бросили ребенком. Я не знала, что происходило, а когда узнала, меня похоронили. Какой ребенок после этого посчитает себя желанным? Я похоронила свою жизнь в тот день.

— Ты не похоронила так легко свой брачный контракт, — прорычал он.

Она отпрянула, но он все еще сжимал ее руку.

— Отпусти меня.

— Нет.

— Мне больно, — сказала она, пытаясь вырвать руку.

— Ты — член Общества. Ты проходила худшее.

— Что с тобой такое?

— Как долго ты трахаешься с ним?

Керриган вздрогнула от жестокости вопроса и беспечного использования грубого слова. Это говорило много и мало о том, что произошло прошлой ночью.

— Не знаю, о чем ты.

— Все знают это. Не играй дурочку.

— Я не знаю, о чем ты, — повторила она.