он ошибается.

Нет, я выживу. Что бы ни случилось, я справлюсь. Наберусь сил и

вырвусь отсюда!

Внутри шевельнулась злость.

Я вцепилась зубами в безвкусную лепешку, рванула кусок и

начала жевать с внезапным ожесточением. Потом проглотила. Еда, словно битое стекло, пролезла по горлу, царапая и обдирая. Я запила

остывшим чаем и поморщилась: даже сахара пожалели, вот скряги!

После третьей лепешки желудку стало полегче. Он уже не ворчал, и у меня появились силы на размышления.

Лихорадка, которая меня свалила, наверняка случилась не просто

так. Это подействовала кровь Сильха. Значит, мой феникс вернулся?

Закрыв глаза, я позвала его. Вдруг моя птичка откликнется?

Но как ни вслушивалась, как ни старалась, мне никто не ответил.

Ни единого шевеления.

Точнее, внутри шевелилось отчаяние. Черное, горькое, едкое, отдающее тленом. Оно то подкатывало к горлу густой смолой, перекрывая дыхание. То стучало в висках тревожным набатом. То

покалывало кончики пальцев холодными иглами. И с каждой минутой

охватывало меня все сильнее.

Неужели все зря? Феникс мертв?

Накатила такая жалость к себе, что я даже всхлипнула. Этот звук, получившийся в каменном мешке слишком громким, меня разозлил.

Вскочив, с рычанием смела со стола все, что там было. Нехитрая

утварь забренчала по полу. А я, охваченная гневом, от души пнула