И мне захотелось ударить противную бабку, прямо по её милой улыбке. Но я сдержалась, улыбнулась ей так широко, как могла и доверительным тоном сообщила:

— У меня будет много детей, и они точно будут знать своих предков, по крайней мере со стороны отца.

Глаза у старой графини выпучились, словно у рыбы, выброшенной на берег, и она пару раз смешно открыла и закрыла рот, а я жестом подозвала слугу и попросила принести графине стакан воды.

Сама же, не без труда отцепив свой локоть из её руки, извинилась и пошла в сторону остальных, стоявших возле какого-то стеклянного куба. Подошла как раз на моменте, когда княгиня закончила рассказывать, как сложен процесс транспортировки этих сложных в уходе цветов.

Генрих, стоявший рядом с герцогом, переместился поближе ко мне, встревоженно переводил взгляд с меня на графиню, которая теперь уже не улыбалась, а стояла с обиженным лицом, и тихо спросил:

— Что произошло?

Я не собиралась молчать и как-то жалеть Генриха, я была раздражена, мне надоели все эти игры аристократов, поэтому несколько резко сказала:

— Графиня меня просветила, что ты жертвуешь собой и не собираешься больше иметь детей.

Генрих печально улыбнулся:

— Надеюсь, что ты ей не поверила

Больше мы ни о чём не успели поговорить, но провожать меня до дома герцог всё-таки пошёл сам, отправив сына провожать настырную бабушку.

И по дороге до дома я спросила, собирается ли он на церемонию. Герцог грустно улыбнулся:

— Я уже не рассчитывал, что ты спросишь.

Оказалось, что он ждал именно от меня, что я приглашу, и был готов купить билет, но подумал, что раз я ничего не говорю, значит мне хочется побыть там с коллегами и не отвлекаться на него.

Я оценила, хотя почему-то стало немного грустно.

О произошедшем на обеде мы больше не говорили, но перед тем, как попрощаться Генрих меня поцеловал и в этот раз я ответила.

***

И вот я еду в Хомбург. Сижу в вагоне, глядя в окно на проплывающие мимо поля и аккуратные домики и понимаю, что совершенно не выспалась.

Полночи я думала о том, почему я так среагировала на слова старой графини, а потом, поняв, что не могу понять себя и своих чувств, а потому не могу заснуть, встала и стала писать.

В прошлой жизни я написала всего две книги по педиатрии, потому что начала делать это поздно. Здесь же хотела исправить это упущение.