В зале дворца Собраний сновали фотографы. Нас тоже остановили на широкой лестнице для того, чтобы сделать фото.

Мы, выполнив указание фотографа, стояли и смотрели на него, сам фотограф стоял спиной к поднимающимся по лестнице людям.

Вдруг к нему подошёл один из распорядителей, которые всех встречали внизу и что-то ему сказал.

Фотограф тут же попросил нас подождать и не уходить

— Вы же из Британии? — широко улыбнувшись произнёс он

Доктор Джозеф ответил за всех.

— Тогда не уходите, пожалуйста, там подъехал ваш кронпринц, и он хочет сделать с вами фото.

Все сразу же посмотрели на вход.

А для меня мир сузился до одного человека. Потому что на церемонию прибыл не только кронпринц, но и его брат, принц Максимилиан.

***

Принц Максимилиан. Герцог Кентский.

Я стоял и смотрел Лейлу, и не узнавал. Это была она и одновременно не она. Как будто я не видел её не несколько месяцев, а несколько лет.

Уверенная в себе, невозможно красивая, похожая на деву Зимы, такая же прекрасная и недосягаемая.

— Макс, — вдруг услышал я голос брата, — Макс, — судя по всему повторял он уже не первый раз, — очнись

Я обернулся, взглянул на брата, и понял, что стою у подножия лестницы, а наверху стоят наши номинанты и она, и все смотрят на нас, ожидая, когда мы поднимемся наверх для фотографии. Так кажется, сказал распорядитель, встречая нас возле входа, когда мы вышли из автомобиля.

— Пошли наверх, — прошептал брат

Фотограф попросил нас с братом встать в центре, а остальных расставил вокруг нас, Лейлу поставили рядом со мной, и я почувствовал тонкий аромат её духов, тех духов, которые я когда-то ей так и не подарил.

Я чувствовал тепло её тела и вдруг понял, что никакая она не дева Зимы, а настоящая, тёплая, живая, и сейчас, сегодня она здесь, я могу взять её за руку, заглянуть в её глаза, спросить…

И как только я это понял, всё… у меня что-то слетело в голове, и все те искусственные барьеры, что я так долго возводил, уговаривая сам себя продержаться ещё какое-то время, всё это просто снесло… Снесло словно снежной лавиной, сметающей всё на своём пути и осталось только незамутнённое ничем понимание, что есть я и она, и мне больше ничего и никого не надо