Лезвие пробило доску и мраморную плиту. Нож возмущенно пискнул, но тут же замолчал, очевидно, посчитав, что злая ведьма еще не туда его может запустить.

Взяв помидор, Макс оседлала соседнюю табуретку, и, помахивая им, продолжила:

– Томас… С ним было хорошо… он был забавным… пока не попытался меня украсть. Но до этого был таким милым… Но я все равно! Все равно думала о Лоране!

Помидор выскользнул из ее пальцев и улетел на соседний стол.

Проследив за ним, мы переглянулись.

– Зря папа говорил, что я сильная, – вздохнула Макс. – Я слабая и безвольная.

– Ты самая лучшая, – улыбнулась я, придвигаясь вместе с табуреткой и обнимая ведьмочку, – хотя иногда очень вредная и упрямая.

Я тоже.

– Если ты меня так пытаешься поддержать, не работает! – хмыкнула Макс.

Работает. Опыт двух сестер.

– Я его люблю, – призналась, поморщившись, ведьмочка.

– Я был прав! – донеслось радостное от окна.

Зря мы его открыли, когда пришли.

– Я тебя тоже люблю, Макс. – В окне торчали головы Лорана и грифона. Быстро пернатый начал летать.

– Минуту! – Макс подхватила плошку с мукой.

Подойдя к обрадованно улыбающемуся колдуну, с довольной улыбкой надела ее ему на голову. Мы с грифоном не знали, смеяться или рыдать. Потому что потом ведьмочка, кривясь, обтрясла муку с губ колдуна, поцеловала и выпихнула его и крылатого помощника в окно, закрыв створку.

Отряхнув муку с пальцев, Макс смерила меня грозным взглядом.

Схватив первое попавшееся под руку – морковку, – я потрясла ею.

Мы дружно рассмеялись.

Улетели домой далеко за полночь. Макс пекла пряники, я училась резать зелень, а не пальцы или специальную насадку для защиты оных. Лоран больше на миску с мукой не нарывался.