Кай вопросительно поднял бровь, заметив, что я искала кого-либо, способного избавить меня от его компании.

– Что ты здесь делаешь? – сдалась я.

– Я не пробирался к тебе тайком, если ты об этом, – пробормотал он и первым сел на диван, по столу пододвинул к себе поднос и принялся намазывать варенье на свежую булку.

Я невольно сдавила пальцами ручку двери, вспомнив, что Кай лишь однажды готовил мне завтрак. Это было утро в Санкт-Данаме после той ночи, когда мы едва не переспали. Кай сделал то же самое. Тосты с вареньем.

Усилием воли я разжала пальцы, запахнула халат и подошла ближе. Неожиданно Кай откусил тот самый тост и запил его налитым в чашку кофе. На моих глазах он оторвал кусок от другой выпечки и закинул в рот, затем съел виноградину. Я с недоумением следила, как он пробует мою еду по чуть-чуть.

– Так завтрак для тебя или для меня?

– Для тебя, я уже поел.

– Тогда что ты делаешь? – опешила я, глядя, как он отламывает кусок пирожного вилкой и тоже запихивает в рот с невозмутимым выражением лица.

– Проверяю твою еду. С этого дня я твой охранник и нянька. Буду жить здесь, и ты не станешь ничего есть, пока я не попробую.

Кровь отлила от лица. Он нёс бред, но меня охватил страх.

– Пробуешь на что? На яд?!

– Да.

Я подскочила и несколько раз с такой силой ударила Кая по спине, что он едва не подавился куском пирожного.

– А ну выплюнь! Чтоб тебя, Кай! Выплюнь немедленно! – голос дрожал, но я ещё несколько раз ударила его.

Кай обернулся, ошарашенный подобным обращением, но, оставшись верным себе, демонстративно проглотил всё, что было во рту. Я лишилась дара речи от его наглости и со всей силы хлопнула по спине просто в качестве мести. Кай согнулся, изумлённый напором.

– Ты ужасен! Я приказала тебе выплюнуть!

– Я не пёс.

– Ты хуже! Псы хотя бы послушные! – мне хотелось рявкнуть на него, но голос выдавал испуг.

Я глядела на Кая, боясь моргнуть и пропустить момент, если ему станет плохо. Но сын Гипноса продолжал смотреть на меня из-под растрепавшейся чёлки. В серых глазах не было ненависти или злости, только упрямство. В Палагеде он выглядел моложе, без уложенных назад волос и строгого костюма.

– С едой всё хорошо, можешь приступать, – заверил он, и я отвлеклась, поняв, что слишком долго его разглядывала. – Но чашку для кофе возьми другую. Со своего стола.