– Зачем ты рискнул собой?

– Увидел шанс. Я считал, что мне хватит сил. Искренне так думал… и ошибся. Не наступит и дня, когда я перестану сожалеть о боли, которую тебе пришлось испытать из-за моей глупости.

Я растерянно киваю, впервые разрывая зрительный контакт. Смотрю на свои пальцы, бездумно скольжу взглядом по вышивке на юбке. Он думал, что Дар отбирать чужую силу мог нас напугать. Хотя в действительности меня тревожит лишь мысль о том, что самого Рушана могло и не быть в наших жизнях.

– Если бы твой отец был жив, то ты никогда бы не стал Назари, – тихо выговариваю пугающую меня мысль, хотя глупо бояться того, что не произошло, но мне нужно озвучить страх, чтобы от него избавиться.

– Ойро…

– Никогда бы не жил с нами и не знал нас.

Я не задаю новых вопросов, а Рушан молчит в ответ, не опровергая, что это было возможно.

– Почему твоя мама не рассказала Хоа о своей беременности? Он ведь был жив тогда.

– Насколько я понял по рассказанной мне истории, она не знала, кто он, – Рушан задумчиво поправляет складку на моём рукаве, прежде чем продолжить. – Они познакомились в университете в Илосе. Хоа любил Паргаду и, чтобы быть свободнее, будучи в городе, представлялся чужим именем. Они с самого начала знали, что у них нет будущего, так как оба обладали Дарами, но из-за моей мамы Хоа очень часто приезжал в Илос. И они скрывали свои отношения. Смена власти произошла неожиданно, прошлый король умер и Хоа взошёл на престол. По подсчётам Юна, меня зачали вскоре после этого.

– Он действительно любил твою маму, раз рискнул увидеться с ней после коронации. Вряд ли она была простым увлечением.

– Возможно. Юн рассказывал, что его брат годами отказывался от предложений брака. Вплоть до того, что у самого Киана Юна родился первенец, а Хоа всё никак не мог найти невесту. После коронации он приезжал попрощаться, а я получился неожиданным прощальным подарком, – Рушан вяло улыбается одними губами, я не успеваю возразить его скептицизму, потому что он продолжает: – Узнав о беременности, мама испугалась, понимая, что им не скрыть нарушение закона. Она приняла лучшее решение – спрятать меня, даже от отца. Ведь неизвестно, как он мог отреагировать.

– Если Хоа был хоть немного похож на Юна, то он бы…

– Принял меня? Сделал бы наследником? – подсказывает Рушан, когда я неуверенно запинаюсь. – Хоа, возможно, и принял бы меня как сына, но не здешние министры, генералы и советники. Я – кахари, Ойро, – ласково напоминает он, словно я ребёнок, который всё никак не хочет уяснить простую истину. – И был первенцем короля. Наёмники от местной знати прирезали бы меня в колыбели ещё до года. Даже если бы я вырос и официально отказался от престола, всю мою жизнь меня бы пытались убить, переживая, что я могу передумать.