Мои старшие сёстры сыграли свои свадьбы. Они получились именно такими, о каких тем мечталось: с громким празднеством, шумным весельем под барабаны и гусли и пиром до рассвета. Затем Василиса и Владимир уехали жить в Истрог, и сестра моя старшая стала княгиней истрогской. Мира и Исай остались жить в Ренске, чтобы встать во главе княжества, когда отцу станет тяжело заниматься делами.

Мы с Ильёй тоже остались в Ренске. Свадьба наша была проста и незаметна по сравнению с праздниками сестёр, но с нами была вся моя семья и остальные братья-месяцы. Я всё продолжала удивляться их странным отношениям: ещё недавно они с Ноябрём скрещивали мечи, а следом он поздравил нас со свадьбой. Вероятно, это отпечаток слишком долгой жизни, даже после серьёзных ссор память о них не живёт дольше нескольких часов.

Илья вместе с Январём и Декабрём действительно построил нам потрясающий двухэтажный дом, не где-нибудь, а в лесу позади княжеской усадьбы, ровно на той же опушке, где мы часто тренировались с ним вдвоём. И дом этот стал словно та изба в Зимнем лесу с неугасающим огнём в печи, теплом и приятным запахом груш, пироги с которыми мужу больше всего по душе. Так мы и живём. Вроде в Ренске, но и в стороне от остальных.

Февраль с небывалым рвением вернулся к тренировкам вместе со старшим братом Олегом. Помимо дома он построил конюшню, получая удовольствие от работы с животными. От привычки подкармливать птиц Февраль так и не отделался, поэтому снегирей, свиристелей, синиц и прочих пернатых вокруг нашего дома поселилось больше, чем надо.

Обычные повседневные дела Февраль воспринимал как диковинный опыт, словно занимательное волшебство. Я научила его нормально чинить одежду, при любом удобном случае напоминая о его неуклюжих попытках, когда он жил в лесу. Колоть дрова он отказывался вначале, решив, что бесполезное это занятие, раз печь благодаря колдовству горит, но однажды попробовал и так развеселился, что Января с Декабрём позвал, а следом ещё и свою Тень заставил научиться.

Февраль сдержал своё обещание и впредь не оставлял меня одну. Только с наступлением последнего зимнего месяца отлучался часто, но к вечеру всегда возвращался домой. Он не солгал князю Дарию даже о своих метелях. Стоило мне выйти из дома со свечой, чтобы встретить возвращающегося Илью, как метель за порогом тут же стихала до слабого ветра, который разве что пламя свечи заставлял плясать. Из-за этого жители Ренска перестали называть меня «декабрьской колдуньей», перестали сторониться и теперь шепчут, что «младшая княжна любима зимой».