– Почему Вельгар назвал Соляриса предателем? – спросила я, пока мы брели по ещё одному коридору, на этот раз заставленному какими-то деревянными ящиками и инструментами, похожими на те, которые коллекционировал Сол в своей башне. – Он ведь никого не предавал! Я говорила, что Соляриса привязали ко мне против его воли.
Мелихор часто-часто заморгала и прикусила нижнюю губу. В тот момент я поняла, что лгать не свойственно не только мне, но и ей тоже.
– Солярис не выполнил обещание, данное семье и Старшим… А Вельгар пошёл в нашего отца – такой же упрямый и узколобый невежда! Хорошо, что отец сейчас в отъезде, иначе Солярису пришлось бы худо вдвойне. Они оба до сих пор считают, что Сол струсил и отвернулся от своего народа, хотя, на мой взгляд, это был тот поступок, который и делает драконов драконами. Иначе у нашего народа не было бы будущего.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь.
Я замедлила шаг. Впереди уже показалась арка, за которой мельтешили новые силуэты, а ответы на все свои вопросы я так и не получила. Наоборот, их количество множилось и росло как на дрожжах. Солярис никогда не врал мне, я точно знала это – не потому, что нас связывал сейд, а потому, что росла бок о бок с ним с пелёнок, – но и правду он часто недоговаривал. Возможно, именно об этом Дайре и предупреждал меня, пытаясь заставить сомневаться в Солярисе. Мне не хотелось признаваться в этом, но у него, кажется, начинало это получаться.
– Что Солярис должен был сделать? Это как-то связано со мной? Пожалуйста, Мелихор, скажи мне. Я должна знать.
– Да, должна. Он сам тебе скоро расскажет, – пробормотала Мелихор скомканно и расплылась в улыбке, когда мы наконец-то очутились там, куда, очевидно, и держали путь. –
Зал, где пахло той самой шифоновой выпечкой и где уже вовсю громыхала посуда, почти ничем не отличался от обеденного королевского зала в замке Дейрдре. Разве что кухня располагалась не отдельно, а примыкала к нему, отгороженная шторой. Здесь точно так же возвышались витые колонны – молочные, как и стены, – сверкали аляповатые витражи вместо окон, громоздились бочки с вином и стоял длинный стол из эбенового дерева с восемью стульями. Лишь один из этих стульев был занят – на нём развалился ещё один юноша, такой же щуплый, как Мелихор. Зато невероятно красивый: пухлые губы, алебастровая кожа, а волосы, достающие до плеча, как жидкий солнечный свет, – золотисто-белые. Цвет глаз абсолютно ничем не отличался от глаз Соляриса, зато их форма была миндалевидной, с низко опущенными ресницами, что придавало лицу проказливый вид. Однако он даже не взглянул на нас с Мелихор, занятый тем, что накручивал на палец собственную серьгу – цепочку с подвеской-ракушкой, напоминающей белоснежный цветок лотоса с закрученными лепестками. Тем временем плотно сбитая женщина, расставляющая на столе деревянные блюда, подпрыгнула и обернулась.