– Поэтому ты и сделал то, что сделал? – спрашиваю я. – Потому что твой отец накачивал тебя ложью, пока ты не перестал отличать добро от зла? Пока не поверил его речам?

– Неужели ты в самом деле считаешь меня таким? – бросает он. – Думаешь, что я так слаб?

– Ты не можешь просто взять и переписать историю, Хадсон, – говорю я. – Нельзя сказать, что Джексон просто проснулся как-то утром и решил убить тебя – ни с того ни с сего. Ты планировал истребить обращенных вампиров только потому, что они тебе не по вкусу. А это геноцид.

Хадсон сердито смотрит на меня.

– Я уже говорил тебе, что за свою жизнь сделал много дурного и готов понести ответственность за все, что творил. Но не за геноцид. Я убивал обращенных вампиров и других, потому что они были союзниками моего отца, из которых он сколачивал армию, а вовсе не потому, что они были обращенными вампирами. Они поклялись ему в верности и замышляли уничтожить всех, кто им мешал, чтобы сверхъестественные существа смогли наконец выйти из тени. Ты даже не представляешь, как близки мы были к Третьей Большой Войне. Я не мог этого допустить. Так что если ты желаешь обвинить меня в убийстве, то давай. Я принял ужасное решение, чтобы предотвратить еще более ужасный исход. Но геноцид не входит в число моих грехов, его я не совершал. Не веди себя как мой брат. Не суди меня, пока не услышишь версии обеих сторон.

Я чувствую, что он говорит правду, а еще чувствую возмущение и ярость, которых он не может скрыть.