Поэтому лучше заставить его – и его психующего младшего брата – поработать столько часов, сколько возможно. Стоило ли сомневаться, что Хадсон перейдет от беспокойства по поводу того, что на концерт никто не придет (билеты разошлись за несколько минут после начала продаж), к беспокойству о том, что сцена окажется слишком велика.

– Это же концерт, – говорю я ему. – На очень большой сцене.

– А по-моему, это больше похоже на балаган, – отвечает он. – Зачем все эти кричащие цвета? И все эти несуразные украшения? Не говоря уже о том, что на этой сцене могла бы поместиться половина населения Адари. Я думал, что мы с Джексоном просто споем несколько песен – и все. И что это будет своего рода импровизация.

Мне нравится, что – несмотря на все его тщеславие – Хадсон здесь единственный, кто так и не привык называть Адари новым именем. Как будто сама мысль о том, что в честь него переименовали целый город, кажется ему дикой и он не может уложить ее в голове.

И хотя мне хочется поспорить с ним по поводу сцены, правда заключается в том, что он прав. Но, разумеется, я не могу ему этого сказать, или сегодня он будет весь день думать о вечернем представлении.

Я бы погрешила против истины, если бы не признала, что немного нервничаю по поводу того, что братья Вега выйдут на сцену вместе, несмотря на то что у них не было ни единой репетиции, во время которой один из них не обозвал бы другого бездарем. Но я знаю этих двоих слишком хорошо, и в реальных передрягах они никогда не подводят друг друга. Сегодня все произойдет именно так, или же их вечернее представление станет для зрителей таким же занимательным, как схватка Супермена с Бэтменом.

Как бы то ни было, сейчас моей паре необходимо отвлечься.

– Что? – спрашиваю я. – Ты что, считаешь, что тебе не хватит харизмы, чтобы заполнить эту сцену?

Он истолковывает мои слова нужным образом, и, хотя ему известно, что я нарочно подначиваю его, он все равно отвечает именно так, как я и ожидала. Он поднимает бровь и фыркает – очень по-британски.

– Еще чего.

– Вот именно. Тогда о чем ты беспокоишься?

Он искоса смотрит на меня, но уголки его рта слегка приподнимаются в чуть заметной улыбке.

– Я беспокоюсь, что Джексон облажается и все обвинят меня.

– Разумеется, – соглашаюсь я, стараясь имитировать выраженный британский акцент.

– Да уж, тебе следует беспокоиться не о себе, а обо мне, – говорит Джексон, стоящий в нескольких футах от нас. – Уж мое-то эго точно поместится на этой сцене.

– Поместятся ли на ней твои волосы? – сделав невозмутимое лицо, отзывается Хадсон. – Возможно, тебе следовало бы выйти на нее и проверить.