– Что это? – спросил он, надавив пальцами на грудь сбоку.
– Ничего особенного.
– Это опухоль!
– Ничего особенного, – снова заявила она и подтянула одеяло к подбородку.
Между ними повисло молчание, и Ева поняла, что будет дальше.
– Ты
– Разумеется, я знала, это же мое тело.
– Ты лгала мне?
– Ты ожидал, что я буду совершенной.
Он с силой прижал ладони к лицу. Его черные волосы рассыпались по плечам.
– Ты и есть совершенство. Я люблю тебя всю.
Ева инстинктивно обняла его; казалось, что долгие месяцы молчания и недомолвок внезапно обрели собственную жизнь.
– Можешь уйти от меня, если захочешь. Я не в силах ничего изменить. Врач думает, что это рак. И да, я скрывала это от тебя. Теперь тебе все известно. Это хорошая причина, чтобы уйти от меня, как ты сделал с Фернандой!
Ева разрыдалась, оплакивая все, к чему она так долго стремилась и о чем мечтала. Теперь она все потеряет, если опухоль действительно окажется злокачественной. Все это время она носила в себе тяжкий груз страха.
– Ты знала, как я отношусь к болезням, – наконец сказал Пикассо, не глядя на нее.
– Бронхит, с которым я боролась, достаточно сильно беспокоил тебя, особенно после болезни твоего отца.
– Никто не знает обо мне так много, как ты. Ты должна была мне довериться.
Ева не хотела рассказывать ему о докторе Руссо, который настоятельно рекомендовал ей провести дальнейшие анализы. Но, в конце концов, она призналась во всем.
– Значит, в понедельник мы первым делом отправимся к доктору Руссо и посмотрим, что можно сделать для тебя.