И я дрожу, потому что мне страшно.

Страшно, что я понемногу схожу с ума и не желаю лечиться, просто понимаю, что надо…

Беспомощно смотрю на бабушку, которая медленно отступает и грозно машет мне пальчиком.

— Оля, — говорит она строго, чтобы я ее точно услышала, — Оля, ты обещала, что не разлюбишь меня! Оля, я это запомнила, так и знай! А еще ты обещала, что впустишь этого гостя в дом!

Толик делает шаг, но бабушка возмущенно восклицает:

— Да не тебя же!

Толик отступает, я уже не слышу его дыхания рядом, а вот тот, другой, мой призрак, который похож на Фрола…

Мне становится удивительно тепло, и я не сразу понимаю, что на мне теперь сверху есть что-то помимо футболки и шали. Недоуменно тяну к себе рукава мужской куртки, отпускаю их, не зная, не представляя, что с ними делать, и вообще…

Меня укутывают сильнее, чтобы куртка не спала с плеч.

А потом околдовывают, потому что я слышу арабику, и с трудом душу в себе предательский стон.

А еще я слышу дыхание позади себя, и понимаю, что это не сон. Не сон — наконец-то!

Вот только обернуться я все равно не могу.

Просто не в состоянии — еще раз взглянуть своей боли в глаза и еще раз понять, что…

— Знаешь, — тихо говорит мое наваждение. — Я так долго жил там, где тени, что успел забыть, как бывает плохо без Солнца.

Я не выдерживаю.

Кажется, всхлипываю, слишком открыто и громко, чем выдаю себя, и теперь точно не могу обернуться, не могу показать эту слабость.

Не могу и не буду!

— Когда-то я спросил у тебя: знаешь ли ты, чего хочешь, — тяжелый вздох Фрола рвет не его душу — мою. — Мне казалось, что, в отличие от тебя, я всегда четко знаю ответ на этот вопрос. Но когда я себе его задал… Я понял, что хочу тебя, Солнце. Хочу, чтобы ты была рядом со мной. И, по возможности, чтобы ты тоже хотела этого и… была со мной счастлива… потому что я буду очень стараться сделать тебя счастливой…

На мои плечи ложатся руки мужчины, а у меня нет ни сил, ни желания его оттолкнуть. У меня просто нет сил и дальше дышать без него…

Он осторожно прижимает меня к себе, и опускает руки, чтобы обнять меня, чтобы мне стало еще теплее, еще более невыносимо без этих объятий.