— Спасибо тебе, — искренне произнесла она. — Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

А он будто не слышал, просто смотрел на нее, чуть сощурив глаза. Дарья смешалась под его пристальным взглядом, правда в нем не было обычной насмешки. Принесли еду и надобность в разговоре вроде как отпала. Хотя Дарье было и неловко от его молчания. Пока они ели, Виктор как будто думал о чем-то своем, вроде как был далеко отсюда. При этом Дарья заметила, что он действительно проголодался. Она с теплой улыбкой наблюдала, как он ест. И даже не заметила, как в горле встал ком. Откуда-то взялась непонятная сентиментальная грусть. Однако слезы сумела сдержать. Сейчас-то уже что плакать. Все хорошо…

Дарья уже догадалась, зачем они здесь. Без всякого сомнения, Виктор хотел с ней поговорить, но почему-то оттягивал этот момент. А уж он то стеснительным никогда не был. Она даже начала невольно волноваться и пыталась как-то подготовиться к разговору, но понимала, это невозможно.

Но Виктор почему-то решил, что ресторан не самое лучшее место для разговора. Поэтому, когда они поели и вышли из ресторана, то снова по просьбе Виктора, не спеша пошли по набережной. Погода была не для прогулок, и народу было совсем немного, но это им было только наруку. Наконец, они нашли укромное место, подальше от чужих глаз. Подойдя к небольшому парапету, Виктор облокотился на него, а Дарья просто стояла рядом, согревая руки в карманах плаща. Они оба смотрели на реку, темная от непогоды гладь воды невольно завораживала. Да и друг другу в глаза, они вряд ли смогли бы сейчас смотреть. Оба понимали, что разговор предстоит тяжелый.

Наконец Виктор решился. Да, для Дарьи было открытием, что он тоже может чего-то бояться в этой жизни или, по крайней мере, быть нерешительным хоть в чем то. Она привыкла к другому Виктору, второе имя которого — самоуверенность.

— Я совершил много ошибок. — Его голос слегка охрип. Он говорил тихо, но Дарья слышала его. — Слишком много. Уже ничего не исправить. Ты была абсолютно права, когда говорила, что я долго жил в грязи. Я бы уточнил, наверное, всю жизнь. Во всяком случае, с тех пор, как моя мать переступила порог дома, и я ее больше не видел. Тогда-то сказка, а вместе с ней и детство, закончились… В общем, не важно, — он мотнул головой. Жаловаться точно было не в его характере. — Хорошо понимаю, что и близко не должен к тебе подходить, чтобы не замарать.

Помолчав какое то время, он продолжил. Дарья же слушала его, затаив дыхания.

— Я не должен этого делать, не знаю, как правильно это делать и не имею никакого права просить тебя, и все-таки, прошу. Давай попробуем начать все сначала. — Она видела, каким напряженным он был. Каждое слово давалось ему нелегко. Виктор не привык просить. Ему было настолько это несвойственно, что Дарье хотелось его остановить. Как будто она подслушала что-то очень личное. Ей было почти неловко. — Клянусь, что постараюсь измениться. Буду заботиться о тебе и Димке. Если ничего не получится, каждый из нас пойдет, как ты говоришь, своей дорогой. Дай мне один единственный шанс.