– Ну, тогда до завтра? – все, что я смог вымолвить.

– Да, до завтра, – сказала она.

Я сел на первый автобус и скрылся, больше мы к этой теме не возвращались". Вот такой позор, который почему-то вцепился в меня и не отпускает.

– И всего-то? Я сначала подумала, что ты убил кого-то, – засмеялась Пеппер, – Не волнуйся, сейчас ты совсем не такой, хотя я не говорю, что быть столь стеснительным и трусливым – плохо, но я про то, что ты вовсе не трус. Не знаю, что должно было произойти, чтобы ты изменился, но ночью все было прекрасно, да и не только ночью. Поэтому мне трудно сопоставить образ трусливого мальчика с тем, какой ты сейчас. И ничего позорного в этом нет, мы взрослеем, меняемся, и все проходят через это. Кто-то раньше, а кто-то позже, – Пеппер прижалась к его плечу.

Генри провел рукой по ее щеке, завел волосы за ушко, повернул ее лицо в свою сторону и поцеловал. Их губы были соединены короткое мгновение. Сердца начинали биться чаще. А счастье пронизывало каждый сантиметр их молодых тел.

Вечером Генри пригласил Пеппер в хороший ресторан. На улице быстро стемнело. Они сидели возле окна и могли видеть, как за стеклом горели огни, проносились люди, приезжали и уезжали такси. Официант принес вино и налил его в бокалы, затем забрал освободившуюся посуду. Пеппер пригубила напиток и многозначительно посмотрела на Генри, явно намереваясь начать разговор.

– Расскажи о себе, откуда ты родом, где учился, вырос, хочу знать о тебе все, все, все, – начала она.

Генри взял свой бокал в правую руку и тоже сделал глоток.

– Родился я в Японии. Родители эмигрировали в Америку, когда мне было около четырех. Даже в начальную школу не успел пойти³. Здесь я и вырос, окончил школу и университет…

– И встретил меня, – перебила его улыбающаяся Пеппер.

– Да, и встретил тебя, – ответил Генри, глядя в ее чистые, большие глаза.

– Имя у тебя не Японское. Скучаешь по родине?

– Не особо, моя родина здесь. А что насчет имени, я не спрашивал у родителей, как они его выбирали. Имя как имя.

– На каком языке ты думаешь?

– На английском, естественно, а что?

– Родина там, где говорят на языке, на котором ты думаешь.

– Японию я мало помню, собственно, как и родителей, – он сделал еще один глоток вина и посмотрел в окно.

Пеппер положила свою руку на стол поверх его руки и аккуратно сжала, давая понять, что он не один.

– Пойдем, отведу тебя в свое тайное место, – он достал кошелек, положил несколько бумажек на стол и, не отпуская ее руки, повел к выходу.

Уже было совсем темно, но их это ничуть не заботило. Сначала они были увлечены беседой, затем игрой в салки, они смеялись и флиртовали, и им обоим это нравилось. Так они прошли несколько кварталов и приблизились к семиэтажному зданию. На первом этаже находился ресторан итальянской кухни, в котором работали мексиканцы, притворяющиеся итальянцами.