— Тащи его сюда, — распорядился он.

Телефон нашелся на стеклянной полочке рядом с тюбиком пасты. На экране высветилось «Полина», и я отнесла его на кухню.

Из трубки сразу же раздались возмущенные женские крики. До нас долетали только обрывки фраз, но догадаться, о чем речь, не составляло труда. Полина была недовольна тем, что он устроил вечеринку. И что не отвечал на её звонки, и чем-то ещё, понятным только им двоим.

Не переставая насмешливо улыбаться, Артём молча и терпеливо слушал её, а Макс, кивнув на табуретку, поставил передо мной чашку с дымящимся кофе.

Его лицо казалось мне смутно знакомым: светлые брови, светлые, с рыжеватым оттенком ресницы и бледные, едва заметные веснушки на переносице и щеках. Прямой красивый нос и тяжелый волевой подбородок, волосы аккуратно подстрижены. И хотя взгляд был немного печальным, в уголках тёмно-серых глаз скопилось множество лучистых морщинок.

Едва я взяла чашку в руки, как Артём вскочил со стула и, распахнув створку окна, метнул телефон в ночь. После чего резко обернулся и, слегка запинаясь на «к», пояснил:

— Зак-колебала стерва.

— Зачем телефон выбросил? — с упрёком сказал Макс.

— Бесит.

Макс с тяжелым вздохом покачал головой и вышел. Хлопнула входная дверь.

— Спасибо, — я отставила чашку, так и не сделав ни одного глотка. — Пойду домой.

— Значит, ты с первого этажа? — Артём расслаблено, словно ничего не произошло, развалился на стуле. — Кажется, я знаю твоего папу. У него же синий Ниссан? В первое время он меня с парковки гонял, и я ему даже немного нахамил. Прости. Но теперь всё хорошо.

Разговаривал он с оживленной, подкупающей непосредственностью.

— Почему же пришла ты? Где папа?

— Они в командировку уехали. В Америку.

— Сильно там у вас протекло?

— Немного.

— Деньги нужны? Компенсация и всё такое?