— Испытаем, — поддакнул Тарасов.

— У неё теперь без жира прочность уменьшилась, — сострила Савельева.

Сев на своего любимого конька, отказываться от такого развлечения они не собирались. Я уже два года как не была жирной, даже толстой или полной. Я была худее Эли и Савельевой, но называть меня так они всё равно продолжали, потому что когда-то это расстраивало меня до слёз.

Дубенко перевели в десятый класс из-за мамы — сотрудницы районного отделения полиции. Учился он плохо, а вел ещё хуже. Физически Дубенко был крепким парнем, но на лицо некрасивый: прыщавый, широконосый, с вечно припухшими близко посаженными глазами и низким, хмурым лбом. И всё же благодаря авторитету местные девчонки «стояли в очередь» в расчете на его внимание, а Зинкевич и Тарасов изо всех сил старались выслужиться перед ним.

Зинкевич напоминал глупую, беснующуюся и рвущуюся с поводка собаку. Тарасов же особенно поражал отсутствием каких-либо признаков воспитания и интеллекта.

Всеобщий глум на тему меня и когезии разгорался. В спину несколько раз что-то кинули, а обзывательства становились всё грубее. Марина Олеговна, как и я, старалась сделать вид, что ничего не происходит.

Внезапно посреди всеобщего веселья створка приоткрытого окна покачнулась, и, шумно хлопая крыльями, в класс влетел голубь. Девчонки завизжали, парни обрадовались. Голубь сделал круг под потолком, тщетно ткнулся в закрытые окна и благополучно приземлился на высокий книжный шкаф со стеклянными дверями.

Перепугавшись, Марина Олеговна принялась кричать: «выгоните его», но после того, как парни с радостным гиканьем бросились к шкафу, тут же завопила: «Отойдите от шкафа!» Подбежала к ним, распихала по своим местам и помчалась звать на помощь охранника.

Однако после её ухода «охота на дичь» возобновилась с пущим рвением. Дубенко схватил с парты Исаковой учебник и, не вставая, метнул в голубя; учебник стукнулся о потолок и, чуть не сбив светильник, шлёпнулся возле двери. Следом Зинкевич кинул ластик, затем ручку. К обстрелу подключились и другие. Голубь забился в самый угол и жался там.

Несколько человек забрались на парты и начали снимать его на камеру. Савельева притащила швабру, залезла на стул и пошуровала по верху шкафа палкой.

Это подействовало. Птица в панике вылетела из угла, заметалась, и, с силой врезавшись в стекло, упала под подоконником.

Мы с Элей вскочили, а «охотники» сгрудились вокруг голубя в узком проходе между стеной и крайним рядом возле окна.

— О! Сдох что ли? — Тарасов потрогал голубя ногой. — Савельева, ты птицу грохнула.