Я слушаю все это, глядя исподлобья, понимая, что не улавливаю и половины сказанного. Мне все равно. Вообще ни до чего нет дела. Внутри я умерла. Две недели прошло с тех пор, как я бросила Егора, и осознание последствий содеянного накатывает подобно тошноте — волнами. Слезы то и дело катятся по лицу, Август думает, что от страха, и продолжает наседать. А я его даже не слушаю.

Надеялась, что со временем станет легче. Но пока с каждой ночью в пустой постели мне лишь хуже. Потому что понимаю: как прежде уже не будет никогда. Я заставила мужчину своей жизни разлюбить себя, окончательно и бесповоротно приравняв себя к его потаскухе-жене. Не дождалась, когда просил. Не дождалась Егора.

Разговор с его мамой на многое открыл глаза. Егор не говорил им ничего плохого про Ксюшу не потому, что заботился о ней. Он просто такой человек. Он и обо мне ничего плохого не сказал. И никогда не скажет. Ему в голову не придет жаловаться.

А мне… мне вообще нет дела до того, что происходит вокруг. Единственное, о чем мечтаю — чтобы на мою бездумную голову свалился какой-нибудь кирпич потяжелее, прекратив страдания. Я так сильно боялась повторить жалкую судьбу мамы, что своими же руками оттолкнула от себя любимого человека. А он совсем не такой, как отец. Таких мужчин, как он, просто не существует больше.

В какой-то момент, перебивая Августа на полуслове, дверь распахивается настежь. И на пороге мой Математик. Небритый. В джинсах и белоснежной тонкой вязаной кофте, кожаной куртке поверх. Моргаю, прогоняя видение.

Я прислала ему смс, что бросаю его. А затем, для закрепления эффекта, сообщила, что изменила. За две недели после этого он ни разу не появился в поле зрения. Наконец, полностью исчез с радаров, как я и планировала. Громко жалобно всхлипываю.

Видимо, ему сказали на входе, кто у меня в кабинете, поэтому Озер зашел без стука и прочих церемоний.

— На выход пошел, — коротко Августу.

Тот начинает спорить, повторяет, что теперь ему опасаться нечего.

— Ты съ**ешься сам или за шкирку выкинуть? — с раздражением в голосе. А сам смотрит на меня. Август вмиг превращается в фон, как один из гробов у стены. Я перестаю различать, что он мямлит, какой-то шум невнятный. Картинка плывет перед глазами. Я смотрю на Математика, он смотрит на меня. И так страшно мне еще никогда не было.

Он пришел, чтобы убить меня. И пусть. Наконец-то.

Август, кряхтя и бурча, поднимается и удаляется. Егор закрывает за ним дверь сразу на ключ и поворачивается ко мне.

А я не нахожу ничего лучше, чем броситься к окну, чтобы выпрыгнуть из него и убиться самостоятельно. И пофиг, что оно зарешеченное и первый этаж. За эти две недели я склевала себя до костей. Только и делала, что работала или лежала неподвижно и представляла, как мою плоть рвут коршуны. Потому что я сама это сделала.