Эти слона тронули ее сердце. Хотя Клер сомневалась, что они были обращены к ней, она ясно почувствовала: единственный способ удержать Никласа рядом — никогда не пытаться это сделать. «Любовь должна быть свободной, как веющий ветер…»
Потом они улеглись на постель, которую устроили поодаль от остальных. Лежа на одном толстом пуховом одеяле и укрывшись другим, под крышей из ночного неба, усыпанного звездами, он занимался с нею любовью с неистовством мужчины, желающего показать женщине, что она принадлежит ему и только ему. Желание, разожженное их дразнящей пляской, достигло сейчас лихорадочной остроты из-за того, что их неистовое соитие происходило в полном молчании.
Всем сердцем сожалея, что слова любви ей заказаны, Клер говорила их только языком своего тела. Позже, когда Никлас заснул, положив голову ей на грудь, она гладила его густые черные волосы и чувствовала удивление и восхищение, думая о человеке, за которого вышла замуж. Цыган и валлиец, аристократ и бард — он был и тем, и другим, и третьим, и четвертым, и еще многими-многими другими. И она знала, что будет любить его до конца своих дней.
Наутро Клер чувствовала себя не самым лучшим образом. Накануне она позволила себе некоторые излишества: слишком много съела, выпила чересчур много вина, очень долго танцевала и завершила все это неумеренно страстными любовными ласками. И притом не один раз. По правде говоря, Джон Уэсли вряд ли одобрил бы подобную неумеренность. Однако теперь, когда Клер могла руководствоваться своим внутренним чувством, она напрямую задала вопрос Богу и поняла, что он вовсе не возражает, поскольку источником, питающим ее плотскую страсть, является любовь. Тем не менее легкая головная боль была полезным напоминанием о том, что умеренность все же лучше невоздержанности.
Когда табор собрался тронуться в путь, старая Кеджа подошла к Клер.
— Мне надо с тобой поговорить, — непререкаемым тоном заявила она. — Нынче утром ты поедешь в моей кибитке.
Клер с удовольствием приняла приглашение. Она редко разговаривала с Кеджой, но часто чувствовала, что старуха пристально глядит на нее. Войдя в кибитку Кеджи, Клер обнаружила, что, кроме них двоих, здесь никого нет: видимо, Кеджа использовала все свое влияние, чтобы избавиться от лишних ушей.