Но решать оказалось не с кем. Квартира встретила нас тишиной, то есть включенным телевизором. Я успела щелкнуть замком, пока Александр Юрьевич выходил в коридор.

       — Что-то случилось? — спросил он.

        — Нет…

       У меня не повернулся язык сказать, что я пришла за вещами. Таким ссутулившимся и бледным свекра я никогда не видела. Нет, видела, в день, когда с вещами ушел Кирилл. Я нашла силы только для того, чтобы повернуться к Вербову:

       — Разувайся.

       Снимать нам было нечего: верхняя одежда осталась в машине. Гриша только пиджак для солидности накинул. Завязывать галстук уже не стал. В галстуке плохо драться.

       — Я пришла доделать плов, — произнесла я, давясь подступающими к горлу слезами. — Мы поужинаем вместе.

       Да, я так решила. Я не могла уйти сейчас ни с сумкой, ни без нее.

       Я снова посмотрела на Вербова — он кивнул, понимающе. Мне хотелось в это верить. Главное, чтобы не осуждал.

       — Александр Юрьевич, — крикнула я уже из кухни. — Люба до вечера у Степановых. Я заберу ее и мы сразу поедем, — Мы: я глянула на молчащего у окна Вербова. — На дачу к родителям Григория.