— Чтобы тебе было хорошо. Зачем же еще? — воскликнул Гриша неестественно громко, или у меня за последние часы (если не дни) обострились все рецепторы.

       — Вот именно: зачем еще, когда мне уже хорошо?

       Я не задавала вопрос: шепот, который мы передавали из уст в уста, минуя уши, не допускал никаких подъемов и падений. Гриша уже поднял меня на непонятно какое по счету небо и удержит меня там, что бы это ему не стоило. И я по собственной воле не собираюсь срываться вниз — я насиделась в окопе, меня туда больше не тянет… Если только кто-то столкнет меня в пропасть, но этого кого-то нет рядом и никогда не будет, пока рядом есть другой… А он есть — он не фантазия, я могу его нащупать и делаю это. Не щипаю, но глажу…

       Ущипнуть сейчас надо если только меня, но я и так знаю, что не сплю, что это наконец случилось со мной наяву… И я не проснусь от сказочного новогоднего сна, потому что сна нет — я смотрю на свой новогодний подарок широко распахнутыми глазами, в которых ни на грамм сна и ни на градус опьянения.

       — А будет еще лучше…

       Разве может быть еще лучше? Не хочу в ванну, не хочу вылезать из теплой постели — никогда…

       — Хочешь выпить?

       Да говорю же тебе и глазами, и руками, и вздохами, что я ничего не хочу, кроме тебя… А ты уже здесь и никуда…

       — Гриша, ну куда ты?

       Я потянулась рукой, но поймала лишь нагретый нашим дыханием воздух.