Хозяйка квартиры стояла посреди кухни, зевая и потягиваясь. Улыбнулась, заметив Ксюшу, и вдруг замерла.

— Ксюнь? Что с тобой?

— Ничего, — ответила девушка ровно. — Инна Васильевна… я сегодня возвращаюсь в свой родной город. Оставлю вам деньги за этот и следующий месяц за неудобства. Простите.

Инна Васильевна нахмурилась, подошла ближе и положила ладонь Ксюше на лоб.

— Что случилось, девочка? Ты не заболела?

От этого «девочка» стало так больно, что она чуть не упала на пол.

— Нет, Инна Васильевна, — еле выдавила из себя. — Всё нормально. Я просто решила уехать. Не волнуйтесь.

— Ясно, — грустно улыбнулась женщина, опуская руку. — Растерзал тебя всё-таки твой волчище…

— Нет. Игорь тут ни при чём.

Кажется, Инна Васильевна не поверила. Вздохнула только горестно, погладила Ксюшу по плечу и спросила очень тихо, почти неслышно:

— А как же работа, Ксюнь?

— Уволюсь. Сейчас пойду туда. Заявление напишу.

— Так две недели же…

— Плевать. У меня поезд вечером.

Хозяйка квартиры вновь вздохнула.

— Эх, Ксюня… Понимаешь, какая штука… Мне уже давно не нужно сдавать квартиру, кредит-то я выплатила… Так что я никому твою комнату не отдам, и если ты захочешь вернуться — возвращайся. Я тебя с радостью приму. Ты же мне… как дочка, Ксюнь.

В глазах защипало.

— Спасибо, Инна Васильевна…

В метро ей резко стало хуже. Впрочем, это неудивительно — бессонная ночь, отсутствие завтрака, а про наркоту и говорить нечего.

Какое-то время Ксюша сидела на скамейке возле выхода и, дрожа от озноба, дышала. Господи, как же плохо… Но надо, надо дойти до работы, объяснить всё Виктору. Хотя Ксюше приходила в голову мысль ничего и никому не объяснять. Но нельзя. Начальник-то не виноват, и смываться с работы, не поставив его в известность — низко и подло.