Ева устало вздохнула. Она знала, что он все равно не сможет понять, но ведь попытаться тоже нужно. Как объяснить ему все, что она чувствует?

— Я устала бояться. Больше не хочу видеть на себе взгляды, наполненные ненавистью и злостью. Здесь, вокруг меня только стены, и они принимают меня такой, какая я есть. — она смахнула с лица слезы, — Вы знаете, что именно здесь прошло мое детство?

Один еще раз осмотрел комнатку. Ему было трудно представить, что в таком месте может просидеть хоть один ребенком, тем более девочка. Уж не пытается ли она разжалобить его, боясь, что он накажет ее за то, что ушла без его разрешения?

Если это так, то он выведет ее на чистую воду. Наклонившись, он схватил Еву за руки, и заставил встать на ноги.

— Я не люблю, когда мне лгут. Ни один ребенок не смог бы просидеть здесь и мгновения. А ты и сейчас храбростью не отличаешься.

— Вы не знаете, на что способен ребенок, когда ему причиняют боль, — Ева покачала головой, слезы сверкали в ее глаз, когда она посмотрела на Одина. — Мне не стоило говорить вам об этом. Но ведь вам же нравится, когда мне больно, не так ли? — она нервно усмехнулась, а затем попыталась оттолкнуть его от себя, — Зачем вы пришли сюда? Вы снова, снова разрушаете все, что мне дорого. Теперь, это место больше не принадлежит мне. Как у вас получилось забрать и это?

Один напрягся от этого обвинения, которого неприятно кольнуло его. Шрамы на спине, на ногах, это тесная комнатушка. Почему Гаррик так обращался со своим ребенком? Он понимал, что выяснять это у Евы было совершенно бесполезно.

— Ты больше никогда не придешь сюда. Поняла? Я сам прослежу за тем, чтобы это комнатенку закрыли. — он замолчал, а затем продолжил, — И, как-то я уже говорил о том, что твои страдания, меня не интересуют. Так же, как и то, что происходило с тобой в детстве. Все, что ты должна сделать прямо сейчас, так это вернуться в комнату, переодеться и спуститься к брату своего отца.

Он видел, что от его слов еще больше боли появилось в ее глазах. Но пусть лучше ненавидит его, чем погружается в свои неприятные воспоминания. Больше этого не будет. Все, что он захочет узнать, он выбьет у того, кто был виновен в ее страданиях. Ей об этом знать ни к чему. Это дело касается лишь его и Гаррика.

— Простите. Я забылась. Вы можете отпустить меня. — голос Евы был лишен всяких чувств, будто говорила и не она вовсе. Она просто смотрела на свои руки, ожидая пока Один ее отпустит.

Но, Один не смог отпустить ее. Быстро перевернувшись, он прижал Еву к стене, поднимая вверх их сомкнутые вместе руки.