- Ясно, - сквозь темноту почувствовалась в его словах улыбка. - Все, давай спать.  

Глава 44

Глава 44

  "Кап, кап, кап-кап... кап, кап..." - неритмично стучала о железный карниз заунывная капель. В комнате было достаточно темно, сквозь полотно опущенных жалюзи едва пробивалась рассветная хмарь.

  "Кап-кап, кап"

  Вадим потер заспанные глаза, бессмысленно посмотрел на попавший в поле зрения пустой угол комнаты у окна.

  "Зима, блин" - с ленивой досадой отметил он так некстати свалившуюся на город под новый год оттепель, и, закрыв глаза, снова забылся в уютном сне. Но ненадолго - секунд на пять-десять максимум. Внезапно встрепенувшись, резко оглянулся. Рядом было пусто. Еще более бессмысленно попялился на свободную половину кровати. После пробуждения мысли сопротивлялись, работали медленно, нехотя. Девушек никогда не было в этой кровати и утро в одиночестве - это нормальная стандартная картина, но вчера все немного выбилось из обыденности. Инна осталась на ночь, разделив с ним постель, и теперь ее, Инки, здесь не было. Прислушался - в квартире стояла никем и ничем не нарушаемая тишина, разве что вот это добивающее "кап-кап", да где-то вдалеке едва слышный, монотонный, сливающийся с общим фоном гул.

  Выбравшись из кровати, Вадим поежился от утренней прохлады, но так неодетый и поплелся обходить квартиру. Выключенный свет в туалете и ванной красноречиво говорил о том, что там никого нет. Пусто было и в необжитой гостиной, и на кухне тоже. Тоже никого. Зато нашелся источник гула - во включенной посудомоечной машине шумным напором плескалась вода.

  "Шур-шууух, шур-шууух", - машинка старательно обдавала горячей струей сложенную в нее кухонную утварь. - "Шур-шууух, шур-шуууух".

  Вадим огляделся, бардак после вчерашнего пиршества чудесным образом испарился. Впрочем, не очень-то и чудесным. Инна все убрала. И бутылки со стаканами, и тарелки, и коробки из под пиццы и лапши-вок. Кастрюля с "пастой" тоже исчезла. Скорее всего, это как раз она и позвякивала сейчас металлическими краями, счастливо намываясь до блеска за дверцей "посудомойки".

  "Шур-шууух, шур-шууух".

  Это все понятно, но где сама Инка?

  Вадим пошел назад. По пути в прихожей отметил отсутствие у входной двери женской обуви, но все равно зачем-то заглянул и в Милкину комнату, и в темень санузла. На всякий случай, хотя уже четко осознавал - она ушла.

  Вернувшись в спальню, задумчиво глядя на смятые простыни, потер сначала шею, потом слегка шершавый подбородок.

  В каких-нибудь романтических фильмах обычно в такой момент, после хорошо проведенной ночи, девушки бросают на подушку записку с наивным бредом в стиле: