Вадька разулыбался, чужое горе его, кажется, обрадовало.

  - Ну ничего, у тебя времени еще вагон, - смеясь, успокоил он ее, - к пенсии заведешь. Сразу несколько. Котят, я имею ввиду.

  Инна выпрямилась и прищурившись посмотрела на парня.

  "В лоб что ли дать?" - подумала. - "Насмехается тут".

  - Слушай, а тебе как ипотеку дали? Ты же толком не работаешь, тем более с ребенком. И трешка... - с подозрением огляделась. Кухонный гарнитур, хоть и совершенно без посуды, но со встроенной техникой, тянул, наверняка, на немаленькую сумму.

  - Почему это не работаю? - возмутился Вадим. - Уж раза в два точно больше тебя зарабатываю. Даже больше.

  - Да?

  - Да! Ну что, выбрала свои макароны? - поспешил он срулить с неинтересной уже ему темы.

  - Выбрала. Не макароны, а лапша вок. Ты будешь?

  - Буду. Все буду. Есть хочу.

  Ужин вышел сытным и вкусным, а с Баккарди еще и веселым. Отличный день, замечательный вечер, потрясающая ночь. За последний месяц, а то и два-три, это точно самое лучшее событие, случившееся в ее жизни. Так же здорово было, пожалуй, только в октябре, в Турции. Тесно прижавшуюся в кровати к Вадиму Инну, воспоминания об отдыхе на берегу моря будоражили особенно остро. Она не могла сказать, что конкретно ей понравилось в той в общем-то беспокойной поездке. Если вдуматься, то хорошего было мало - постоянное напряжение, нервы, споры, препирательства, плюс сюда же добавить боль и отчаяние из-за предательства любимого человека. Но если это все отбросить, то оставалось море, палящее солнце, перемежающееся с прохладным ветерком, дурачества, смех. Их смех и еще более задорный, счастливый - детский. Миланкин. Прогулки по вечерам, откровенные беседы с сочувствием и абсолютным пониманием. И вот такие же ночные объятия - теплые и, несмотря на узкую кровать, уютные. Непонятно, как за столько ночей они так и остались до безобразия целомудренными. Сейчас это казалось таким до умиления смешным и трогательным.

  Инка улыбнулась, потерлась кончиком носа о Вадькино плечо и украдкой едва заметно коснулась губами солоноватой на вкус кожи.

  Да, та поездка была самая крутая из ее поездок на моря. Самая неповторимая. Незабываемая.

  К чувству восторга тут же внезапно подкатила гадкая невыносимая тоска. Пробралась в сердце и тут же удушающими метастазами разрослась по всему телу. Побочный эффект алкоголя начал действовать, не иначе. Часто такое случается - после эйфории и веселья вдруг накатывает унылая безнадега.

  Буквально через неделю заканчивается год. Итоги, которые можно было подвести за прожитый период, выходили малорадужные и неутешительные. Что она имела на сегодняшний день? Ничего! Работа - ужас-ужасный, от которой ни минимума удовольствий, ни прибыли. Семьи больше нет - распалась. Просуществовала ни шатко ни валко два года, а потом, как оказалось, семьей-то никогда и не была. Жить с Инной, как выяснилось, просто невозможно. Непригодный она для сосуществования человек. Ни хозяйки из нее не получилось, ни матери. Так - недоразумение какое-то, недостойное ни заботы, ни уважения, ни любви. Словно она не живой человек, а девайс какой-то. Приобрели, попользовались, и так и сяк прикинули. Нет, не подходит для дома - не совершенная модель, не вписывается в интерьер, да и вообще, брак какой-то. На свалку ее. Нет, не на свалку, а на завод-производитель, по гарантии, так сказать - к маме с папой.