– Игру! – взревел он громче положенного. – По-моему, Власов уже достаточно глубоко запустил свои щупальца в сознание Кати и управляет им, как ему заблагорассудится!

Я вскочила с кровати, накидывая на плечи шёлковый халат. Наш диалог плавно перерастал в ссору, и мне это не нравилось.

– Отлично, – процедила я, – делай, как считаешь нужным, только учти, что Катюше может быть плохо из-за твоих «выяснений».

Я отошла к окну и оперлась спиной о противоположную стену, скрестив руки на груди и наблюдая, как Серёжа натягивает джинсы.

– Она не узнает об этом, можешь не волноваться на этот счёт, – ответил Волков, а я ощущала только нарастающее раздражение из-за его упрямства, если не сказать упёртости.

– Что бы ты ни сказал Власову, он вряд ли тебя послушает, – проговорила я.

– Это мы ещё посмотрим, – процедил Серёжа сквозь зубы, поправляя футболку.

Я стояла раздражённая и злая, не зная, что думать обо всей этой нелепой ситуации. То, что Власов хоть и ненароком портил нам жизнь – было очевидным, но и исключить его из неё не представлялось возможным без нанесения вреда моей дочери.

– Всё будет хорошо, – успокаивающе сказал Серёжа, двигаясь в мою сторону и обхватывая меня за талию, чтобы притянуть к себе.

Я не поверила его обещанию, но и не видела смысла в том, чтобы продолжать отговаривать его от бесполезного занятия. Я вообще не видела выхода из этой ситуации, кроме как отпустить её и не обращать внимания, но Волков был не согласен со мной. Я чувствовала, что всё идёт не так, как нужно, что всё перевернулось с ног на голову и наши напряжённые отношения с Сергеем теперь усугубляются втрое из-за поведения Кати. Мне хотелось схватиться за голову и встряхнуть её, чтобы избавиться от стойкого ощущения неправильности происходящего, от своих сомнений, которые только увеличивались с каждым днём.

Серёжа чмокнул меня в висок и тихо удалился, пожелав мне спокойной ночи, я же не пошла проводить его, а продолжила стоять у окна, переваривая свои собственные ощущения. Я чувствовала себя потерянной и раздражённой. Рука автоматически потянулась к кольцу, висевшему на шее, и пальцы с силой сжали импровизированный кулон. Хотелось с силой сорвать его и с криком бросить о стену, настолько ощущение отчаяния заполнило меня, но я сдержалась. Мне было невыносимо страшно думать о том, что это навсегда, что Серёжа никогда не успокоится, пока рядом Власов, а Власов не покинет нашу жизнь, пока ему этого не захочется. Хотелось ли мне, чтобы он окончательно исчез и не портил нам жизнь – я не знала. Я могла быть уверенной только в том, что хочу счастья дочери, и, судя по всему, Власов был одной из составляющих её счастья. Что нужно было для моего собственного – я даже не подозревала, но ощущала безысходность, понимая, что ни мне, ни Сергею не по силам разорвать этот треугольник.