– Ты не ответила на вопрос, – снова заговорил Марк, выдёргивая меня из потока собственных мыслей.

– А должна? Хочешь знать, что меня так расстроило?

– Я не из вежливости спросил, если ты об этом, – ответил мой бывший муж, бросив на меня свой неотразимый взгляд.

– Марк, с некоторых пор ты не входишь в число людей, которым мне хотелось бы изливать душу, так что не жди откровенных признаний.

Я ответила ему не менее откровенным взглядом и заметила, как уже знакомая тень прошлась по его лицу.

– Я не претендую на откровенные признания, Вероника, – произнёс Марк своим бархатным голосом, и его слова слегка задели меня, – всего лишь на будничную болтовню.

– Поговорим о погоде? – с сарказмом выдала я.

Власов смотрел на дорогу, всё крепче стискивая ни в чём не повинный руль, а я пыталась найти в себе ответ на вопрос, почему я так грубо веду себя с ним. Хотя ответ был очевиден – Марк Власов был далеко не безразличен мне, как я пыталась внушить себе все последние годы после нашего расставания, он до сих пор приводил моё тело в возбуждённое состояние, а разум – в расплавленную массу, не способную думать. Но я изменилась с тех пор, сильно изменилась и могла вполне уверенно делать вид, что мне плевать. Я не знала истинных причин возвращения Власова в нашу жизнь, но его поведение давало мне какую-то болезненную надежду, которая путала все мои мысли и от которой мне хотелось избавиться, но я не могла.

– Вероника, я понимаю, что не достоин теплого общения с твоей стороны после всего, что сделал с нашей семьей, и ты имеешь полное право меня ненавидеть, но не надо думать, что мне плевать на тебя. Если тебе плохо, скажи, может быть, я смогу чем-то помочь?

Впервые за всё время я услышала от Власова слова, говорящие о том, что он признаёт свою вину, я только не могла понять, зачем ему теперь понадобилось извиняться.

– Слушай, Марк, я как-то жила без твоего участия последние два года, так что расслабься, у меня всё хорошо.

Алкоголь и пережитые отрицательные эмоции вкупе с сердечными переживаниями по поводу отношений с Серёжей не позволяли мне контролировать свои эмоции и слова. Казалось, я выплёскиваю на Власова свою злость и недоумение по поводу своей неспособности разобраться в самой себе.

– Ты никогда не умела врать, Вероника, – спокойно проговорил Марк своим чарующим голосом, а я чертыхнулась про себя, поражаясь его стойкости и способности контролировать свои эмоции.

Он бросил на меня свой неотразимый взгляд, из-за чего вся моя злость лопнула, как чрезмерно раздувшийся мыльный пузырь. Я смотрела в лицо своего бывшего мужа и гадала, что в нём есть особенного, что я не имею сил противиться этому сводящему с ума взгляду, в котором открыто читалось что-то большее, чем доброжелательность, от чего я прерывисто сглотнула.