– Кто у меня? – спросила она изнеможенно, протягивая руки к малышу, которого уже обмывали согретыми влажными пеленками. – Кто родился? Ну говори же!

– Маленькая княжна, – разулыбалась та самая повитуха, которая лично обещала князю наследника.

Дива осторожно погладила дочку, сопящую у нее на груди. Девочка была малюсенькой и родной. И Дива уже любила ее больше жизни, хотя и понимала, что в государственном смысле – это полнейший провал.

Тут же в баньку бесцеремонно влетел князь, чуть не сбив с ног повитух, прибирающих все вокруг. Подскочив к Диве, он склонился над ней и ребенком. На губах Рёрика светилась добрая улыбка, которую никто из присутствующих прежде никогда не видел на его лице и даже не мог себе ее вообразить. Повитухи, прервав полоскания, залюбовались правителем, который поцеловал малыша в торчавшую из-под пеленок пятку.

– Мой князь, – молвила Дива тихо и виновато. Она не знала, как примет ее новость суровый правитель, которому все вокруг, и в первую очередь она сама, обещали сына. – Я родила дочку…

– Значит, ты девочка? – приветливо прошептал Рёрик малышу, который ничего еще не понимал и то и дело заливался безутешным плачем.

– Ты возьмешь ее на руки? – утерев слезу радости, спросила Дива. Она опасалась, что Рёрик разозлится на нее или не примет ребенка.

– Нет, нет, я боюсь, – неожиданно признался князь, повсеместно известный своей отвагой. Малышка была такой крохотной и хрупкой, что он, и правда, опасался брать ее в руки.

– Это несложно, князь, – успокоила повитуха, хихикнув. – Нужно поддерживать головку вот так, – бабка уложила малышку на руки Рёрика. – Ее надо покачать, чтобы она перестала плакать…

Князь взял кроху на руки столь бережно, что было любо поглядеть. Казалось, он умеет только крушить и угрожать, а тут вдруг пеленки.

– Как же отец рад твоему появлению…– улыбнулся князь малютке. В этот миг у него было такое доброе лицо, что казалось, будто это вообще не он! – Твое имя – Ендвинда…

В бане было тесновато. И довольно темно из-за закопченных дымом стен. Дива очень устала от этого бесконечного дня. Казалось, он никогда не кончится. Было лишь время обеда.

– Я хочу вернуться в терем, – Дива чувствовала себя разбитой и утомленной, но отнюдь не сонной. Она не могла оторвать глаз от ребенка и была уверена, что отныне сон ей вообще не нужен. Она была готова надзирать за младенцем неустанно.

– Княгине пока нельзя вставать, – предупредила развеселая повитуха.

– Почему это? – встрял Рёрик.

– Так надобно, князь, – объяснила повитуха таким голосом, которым обычно разговаривают с детьми.