И правда. С появлением в ее жизни крохи, Дива заметно переменилась. Движения ее сделались плавными, походка – мягкой. Исчезла угловатость, свойственная подросткам и юным девам. Фигура приобрела женственные очертания. Взгляд стал ласковее. А как ранимо было теперь ее сердце! Она и прежде отличалась добротой души. Но ты было другое. То была щедрость, широкий нрав княжеский, не привыкший мелочиться по пустякам. Но в ней не было прежде особенных переживаний. Она сочувствовала одиноким старушонкам да брошенным котятам. Но не поверженному противнику, обоснованно полагая, что он сам виноват в своих несчастьях. И потому больше всех радовалась победам Новгорода, не думая об их цене. Теперь же, когда она слышала о жестокости этого мира, ее душа разрывалась на части. Если где-то страдали, плакали и гибли люди – она печалилась так, как если б все они были ей знакомы. Хотя зачастую это оказывались не просто неведомые чужаки, а враги, жаждущие богатств словенских. А если вдруг несправедливая богиня касалась своим перстом малых деток да сирот – Дива лишалась сна, на ее глазах то и дело наворачивались слезы, которые она была не в силах сдержать. Она стала ранимее и слабее, но зато в ее жизни появилось счастье.

Оглядев сестру с улыбкой, Есений продолжил, вздыхая.

– Сестренка, такое дело…Золото, что ты мне в прошлый раз давала на нужды – иссякло у меня вконец…

– Как это «иссякло»? – лицо Дивы вытянулось в изумлении. – Я ж тебе свое вено целиком отдала! Да на то злато и каменья можно было ни одну деревню отстроить да скотины закупить целое стадо! – Дива негодовала, потому как действительно отдала ему весь тот сундук с драгоценностями, что еще ее первый жених Радимир с собой из Изборска привез в качестве дара невесте от новой семьи. Сделала она это не просто так. А для того, чтоб юный княжич подальше укрылся, ведь в Новгороде ему небезопасно.

– Это все верно, что ты говоришь. Но дела мои не пошли там. Как-то разлетелось все по мелочам…

– Ах, значит, еще и по мелочам?! – Дива вмиг вышла из себя.

– Не так много там было, как кажется, – вздохнул Есений. – Ничего особенного себе не позволял. Одежи купил – пару кафтанов да опашню парчовую на выход, обувки, коня справил…Чуть не женился я там к тому же…Все, кажется, вроде пустяки. Но ты меня знаешь: я дешевки не беру, чтоб дважды не платить. Средств и так нет совсем…– сетовал Есений. – Скакуна заморского взял – ты же знаешь – наши совсем никуда не годятся…А там, глядь, уже зима. Хвать, а саней нету…Без саней нынче никак…Кроме того, в доме, где я какое-то время обретался – свои нужды имелись – пристройки потребовались. Я думал – женюсь, все на пользу. Да не получилось ничего… А злата уж нет, все в сараях да в приданом бывшей невесты осталось…Потом еще съездил с одним купцом за море. Мир, думаю, надо ж поглядеть. А то сидим сиднем, не знаем ничего в захолустье своем. А у него там торговые дела не задались…Местные насели, чуть товар не сгрузили… Пришлось выручать…Ты ж знаешь, я друга в беде не брошу…Ну и понеслась…Потом оружие мне потребовалось…Я ведь с одними разбойниками еще поладил…