— Мы разве на ты? — огрызнулась я, беспомощно оглядываясь в поисках безопасного угла. Но такового в старом лифте, застрявшем на уровне между третьим и четвертым этажом, не оказалось. Несмотря на достаточно большую площадь, лифт вместимостью шесть человек всегда казался мне крохотной клетушкой, и я до сегодняшнего дня (то есть никогда!) в него за заходила. Лифтовая шахта с указателем этажей, похожим на барометр, всегда внушала мне полное недоверие. Но желание оставить последнее слово за собой сорвало пожизненные предохранители — и я залетела в лифт прямо за тошнотворно-розовым Хозяином.

И мне скоро станет плохо. Надо продержаться всего несколько минут. Римма Викторовна уже сообщила, что проблема с застрявшим лифтом будет вот-вот решена.

Почему у меня не арахнофобия? Прости, Василий, я от страха погорячилась.

Вот очень изящная боязнь — дентофобия. Так нет, не она!

Модная номофобия? Как это современно — бояться остаться без мобильной связи! Увы, и не она.

Вот прекрасный вариант — аблютофобия! Была бы я сейчас в заношенном, нестираном брючном костюме, который элегантно сидел бы на моем немытом, дурно пахнущем теле.

Или атихифобия, например? А что? Чудесный выбор! Боязнь совершить ошибку, маниакальное стремление к порядку, успеху, положительному результату. Только этот самый вариант больше подойдет не мне, Нине Симоновой-Райской, а господину Тостеру. Да! Сегодня он будет Тостером и лишится почетного звания господин Холодильник, которое получил от меня в самом начале нашего знакомства за высокий рост, широкие плечи и параноидальную любовь к белым, нет — белоснежным рубашкам.

Пока паническая атака не привела к физиологическим симптомам и не выдала меня с головой, я начинаю грациозно и очень интеллигентно садиться на пол лифта.

— Тебе плохо или ты так артистично демонстрируешь мне свой страх? — недовольный (впрочем, как всегда!) моим поведением Тостер подхватывает меня подмышки. — Ни за что не поверю, что ты меня боишься! Или у тебя клаустрофобия и я первый раз ни при чем?

— Вовсе нет! — вяло сопротивляюсь я, схватившись за розовую ткань его модной сорочки, подаренной ему святой Светланой, и еле-еле выговариваю, гордясь и своей памятью, и четкостью речи. — У меня нет никаких фобий, кроме гексакосиойгексеконтагексафобии.

— Вы скоро?! Девушке совсем плохо! — рычит в динамик Тостер, и испуганный голос нашего инженера Дениса Владиленовича сообщает, что буквально через пару минут нас спасут.

— Смотрите, вычту из вашего жалования стоимость каждой минуты сверх обещанной вами пары! — продолжает рычать Хозяин всего и всех в этом здании.