Официант разливает в наши бокалы игристое и ставит фруктовую и сырную тарелки. За пару минут до начала спектакля за столик слева садятся… Светлана и Холодильник.

— Ты знал! — разозленной гусыней злобно шиплю я на Матвея, автоматически переходя на "ты". — Мог бы и предупредить!

— Я не знал! — честно врет Матвей, состряпав искренний взгляд. — Я вообще билеты за сутки менял. Я же брал два сначала, потом добирал для Елены Прекрасной. Или твоя лучшая подруга тоже в сговоре со мной?

— Эта? — киваю я в сторону ошарашенной Ленки. — Эта может все!

— Я? Да! — радостно соглашается с моим приговором Ленка. — Но сейчас ни сном ни духом!

— Шурка просто за тобой следит, — криво усмехается Матвей. — Или за мной. Но по одной причине.

— Это по какой? — подозрительно спрашиваю я, стараясь не смотреть налево.

— Отгадай! — Матвей салютует другу бокалом вина и приветственно кивает Светлане. Спектакль начинается неожиданно. Я вздрагиваю, услышав первую реплику актеров. Через полчаса понимаю, что в восторге от задумки режиссера. Ощущать себя присутствующим в нью-йоркском баре очень оригинально. Музыка легкая и жизнерадостная.

Только усилием воли держу голову так, чтобы она не повернулась налево. Но не выдерживаю. Только краем глаза гляну — и все! Слегка повернув голову, буквально натыкаюсь на глаза Холодильника, темно-вишневые в красно-желтой театральной подсветке. Он смотрит на меня, не отрываясь и не моргая. Видимо, все это время смотрит. Светлана блуждает взглядом по сторонам и натянуто улыбается мне, встретившись взглядом. Слегка склоняю в ответ голову. И нарочно смотрю вправо. Меня сносит волной жесткого взгляда Маргариты, даже мурашки бегут по телу. Ей- то я что сделала? Неожиданная агрессия Маргариты заставляет меня резко отвернуться влево, и я снова попадаю под мощное, почти магнетическое влияние взгляда Холодильника.

— Игра в гляделки! Прикольно! — издевается надо мной Ленка, наклонившись поближе. — У тебя еще ничего не расплавилось? Марго тебя сейчас сожжет цыганским взглядом и добьет заговором. Это тебе за Кирилла Ивановича, видимо. Глотнув игристого, снова поднимаю глаза на Холодильника. Он смотрит, как и смотрел. Ничто и никто в зале, кроме меня, его не интересует. Гордо отворачиваюсь и весь следующий час чувствую, как горит под его вишневым взглядом моя левая щека. Господи! Какая страсть! Ленка права. За такой взгляд женщина может многое отдать. И я бы отдала, если бы сейчас, на спектакле, это был взгляд незнакомого, вдруг влюбившегося в меня мужчины.

— О! Да тут все крайне запущено! — горько смеется Матвей.