- Я зайду позже, - зачем-то сказал он и резко дернул ручку на себя.

Она осталась сидеть, не в силах издать ни звука. Марьяна не могла больше дышать, не могла слушать, сидеть, жить. Не могла.

- Пожалуйста, не уходи, - простонала она себе под нос, отворачиваясь к стене и закусывая зубами простынь.

Громко хлопнула дверь за ее спиной.

С таким звуком, наверное, рушится мир. Девушка вздрогнула и сильнее, до противного скрипа, вцепилась в застиранное постельное, теперь еще и дрожащими руками. Слезы стекали по ее щекам и исчезали в подушке. Сознание отказывало принять то, что произошло. Как можно было быть такой глупой, чтобы поверить во второй шанс для них двоих? Чтобы поверить в то, что его поцелуи могли значить что-то серьезное? И как можно было позволить так унизить себя?

Она закрыла глаза, представляя, что он ложится сзади, обнимает ее крепко и прижимает к себе. Обхватила себя руками и прикусила губу. Никто не должен слышать ее стонов, видеть ее слез. Нужно оставаться сильной до последнего.

Кольцо его сильных, пусть и воображаемых, рук мягко сомкнулось у нее на груди. Казалось, Марьяна чувствовала не только его тепло, но и запах. Родной и такой нужный.

До боли.

- Может, не самое лучшее время. И я не та, что нужна тебе, но ты должен знать. Ты нужен мне больше, чем кто-либо другой в моей жизни. Я скучаю по тебе больше, чем по кому бы то ни было. И я люблю тебя сильнее всех на свете…

Слова Марьяны повисли в тишине больничной палаты, так никем и не услышанные. А, может, она и не произносила их вслух. Все смешалось. Прошлое и настоящее, сон и явь, жизнь и смерть.