Я явственно услышала шум за дверью.

— Что там происходит, Миша?

— Там у нас нашествие Гуровых, дорогая! — смеялся Миша. — Приводи себя в порядок и выходи.

Я задумалась, что надеть. Я приготовила платье для Новогодней ночи. Так ведь еще рано. И на такое число зрителей я не рассчитывала. Голову надо помыть. Я вытащила из шкафа тонкую трикотажную блузу, светло-розовую, до колен и узкие мягкие джеггинсы к ней. Скользнула незаметно в ванную комнату.

Чистота, конечно, залог здоровья. Но есть я хотела реально. Через чуланчик с отопительным котлом я проникла из ванной в кухню. Про этот тайный узкий ход я знала с детства. Здесь, кстати имелась дверь на черную лестницу. Возможно, Герман поднимался по ней допрашивать старуху про известный карточный расклад. Шу-чу. Заперла низкую дверку на щекоду.

— Здравствуйте, — раздался знакомый голос за моей спиной.

Я живо обернулась. Шофер и денщик генерала улыбался мне радостно. Мишкин фартук обнимал его поверх синего костюма. — С наступающим!

— Спасибо и вас! — я улыбнулась. Нашествие Гуровых, сказал Миша. Генерал? Тянуло готовым горячим духом из плиты.

— Вы простите меня, бога ради, я ведь не знаю вашего имени, — проговорила я. Огляделась.

На кухне царила еда. Упаковки в пластике и бумаге. Жестяные тарелки с чем-то запотевшем в прозрачной пленке. Словно мы ждали в гости армию с передовой, голодную и злую. Вершил собой все огромный торт на странно-знакомом подносе. Я обалдело опустилась на стул. Мой живот самостоятельно спел громко еде «Аллилуйя!»

— Меня зовут Денис. Мне легко можно тыкать, — он ловко раздвигал продукты, расчищая стол предо мной.

— Ладно. Тогда и ты говори мне «ты», — откликнулась я тут же, машинально макая палец в крем и облизывая. Я ничего не ела со вчерашних щей.

— Ладно! — кивнул веселый парень Денис. Поглядывал на мой живот.

Где Гринберг?

— Лола, у нас ЧС. Поэтому Новый год будем встречать по-красноярски. В двадцать один ноль-ноль. Через пятнадцать минут. Лев Иванович приказал, — денщик улыбался губами, но в глазах стоял холодный интерес. Видал он меня в разных видах еще летом. Любопытно ему маленькому, что стану делать я со всем этим Гуровским букетом.

— Тогда я переоденусь, — я встала и ушла. Пятнадцать минут. Надо спешить.

Гуров-старший стоял у окна столовой и разговаривал негромко по телефону. Черный костюм, белая сорочка, галстук. Гуров Андрей делал тоже самое, перебирая машинально золотую цепь на елке. Тот же жениховский мотив. Елка, разряженная, как купчиха на выданье, переливалась огнями в центре просторной комнаты. Стол, отодвинутый вправо, к стене, белел скатертью и серебрился приборами. Стулья солдатской выправкой ждали команды. Кирюша, пока еще не Гуров, но тоже наряженный по всей черно-белой форме и с бабочкой, сидел под деревом и укладывал в красивую пирамиду непомерно большую свалку коробок в разноцветных обертках. Похоже, что времени эти парни не теряли в последний день года.