– Ну, раз у тебя все под контролем, я тебя оставлю. Пойду займусь документами в столовой. И поскольку завтра ты уезжаешь, я предлагаю пойти ужинать в «Кэролайнс». Сядем там снаружи в беседке, будем смотреть на реку. Хочешь?

Бекки улыбнулась широко и радостно. От этой улыбки у Мейси всякий раз перехватывало дыхание, и дело было не только в ее красоте. Эта широкая улыбка напоминала ей Лайла, и долгое время видеть ее Мейси было больно. Бекки и сейчас напомнила ей Лайла, но не потому, что так похоже улыбнулась, а из-за того, какие чувства она в ней вызвала.

– Значит, договорились.

Мейси поцеловала Бекки в макушку и пошла вниз.

Сперва она заглянула к дедушке, проверить, как он, и совсем не удивилась, обнаружив его комнату пустой. Она выглянула из кухонного окна и увидела его снова у дальнего края пасеки. Зонт, который она там поставила, прикрывал дедушку от солнца не полностью, однако сегодня он хотя бы надел соломенную шляпу, да и небо затянули облака. Дедушка едва заметно кивал головой, словно с кем-то разговаривал. Или молился.

Мейси подумала, не отнести ли ему воды со льдом или сладкого чая, и потянулась к шкафу за стаканом, но остановилась. Вспомнила, что оставила шприц с эпинефрином наверху, а без него она не может идти через пасеку. Ей пришлось бы проходить мимо первых восьми ульев. К тому же совсем недавно пчелы ужалили дедушку – человека, который о них заботился. А что они могут сделать с ней, даже думать не хотелось. Мейси решила подождать еще час, и если дед к тому времени не вернется, она отнесет ему воды или уговорит пойти в дом, где прохладнее.

В столовой Мейси взяла машинку для наклеивания ярлыков и коробку с новыми папками, которую купила вчера. Поставила коробку на пол рядом с самой высокой стопкой бумаг и разлохмаченных старых папок. Ей осталось только наклеить на папки ярлыки и разложить по ним документы. Она уже рассортировала бумаги, заодно проглядев их в поисках имени «Аделина», закончив работу, которую Джорджия поручила Бекки.

Сначала Мейси злилась, гадая, с какой стати Джорджия решила, что это имя должно упоминаться в семейных документах. Но в характере ее сестры было изучить проблему со всех сторон, вникая в каждую мельчайшую деталь, что и раздражало, и восхищало, в зависимости от того, с какой точки зрения смотреть. Но Джорджия, конечно, права. В итоге она всегда оказывалась права, однако Мейси никогда не признала бы этого вслух.

Аделина, Ида – так звали бабушку Джеймса, женщину которой принадлежал сервиз и которая научила сестер Джеймса той французской колыбельной. Могла, конечно, существовать и другая Аделина, однако это казалось маловероятным. В глубине души Мейси хотела, чтобы Джорджия все еще была здесь. Тему Аделины они могли бы обсуждать без взаимного ехидства, не задевая болезненных тем прошлого.