* * *

С недовольной рожей француз спрашивал у нас обоих в номере повышенной комфортности, как подключить вай-фай, где можно зарядить гаджеты, как вызвать горничную и как сдать костюм на отпаривание. Отвечала в основном Марианна, а я стоял, как Цербер, и мило улыбался.

Горничная пришла, моргнула пару раз на вопросы про бандитов. Марианна сказала что-то французу. Дюпон усмехнулся, и я почувствовал колкие мурашки за шиворотом. Надо мной смеются?! Всё равно не уйду!

Видимо, Энрик Дюпон это понял и сказал:

— Я хотел бы принять душ. Благодарю за помощь! — имея в виду, катитесь ко всем чертям.

И мы с Марианной вышли. Дверь в его номер закрылась, и от того, что мы остались в гостиничном коридоре совсем одни, на меня внезапно накатила удушливая волна. Обида, нетерпение, желание, всё смешалось в одно мгновение, и я поймал её за руку.

— Мари!

​Она подняла на меня глаза, опять строгая и напряжённая. Ледышка, но такая красивая!

— Почему ты так ведёшь себя со мной? Объясни! Я не понимаю, — воскликнул я.

Её волосы, светлые, пахнущие чем-то сладким и притягательным, словно варенье из роз и яблоневых лепестков, её голубые глаза, ресницы, игра теней и нежность кожи, всё это вместе будто погрузило меня в облако магии, в котором я больше себе не принадлежал. Я сжал хрупкие предплечья, наклонился к её губам, словно приворожённый, а она отпрянула.

— Не надо!

Как ножом по сердцу.

Марианна выпрямилась, натянутая, будто струна, вот-вот готовая лопнуть со звоном, и выпалила так громко, что разнеслось по всему этажу:

— Ты выбрал деньги? Вот и живи с ними! И не мешай мне работать! Два дня, и ты больше меня никогда не увидишь!

— Какие деньги? — опешил я. — Я съездил в Лондон и со всем разобрался. Проблема исчерпана. Теперь мы…

— Мы? — перебила меня Марианна с возмущением. — И ты ещё смеешь говорить «мы»?! О, с меня достаточно лжи! Хромых тёщ, мнимого благородства! Я ничего больше не хочу слышать! Наслушалась уже!

Её огромные глаза наполнились слезами, она резко оттолкнула меня. Развернулась и бросилась бежать со всех ног по мягкой ковровой дорожке.

— Постой! — крикнул я. — Да выслушай же меня, наконец! Не убегай!

Дверь за спиной открылась, и я услышал голос Энрика Дюпона с идиотским акцентом.