— Я не настолько жесток, чтобы заставлять тебя спать в неудобствах.

Катриона покачала головой. Схватив подушку, она сунула ее под голову. Но прошло еще очень много времени, прежде чем сон сморил ее. Последнее что она слышала, это спокойное дыхание Габриэля, когда он тоже наконец заснул.

***

Как и каждое утро, вплоть до этого, Катриона снова проснулась с предчувствием накатывающейся тошноты. Вздрогнув, она выпрямилась и со страхом посмотрела на спящего Габриэля. Похоже, она его не разбудила. Не в силах и дальше терпеть, она вскочила на ноги и бросилась в комнату мужа. Только там, скрытая за дверью его гардеробной, она упала на колени перед ночным горшком.

— Что с тобой?

Катриона застонала, но теперь уже совсем не от тошноты. Она так надеялась, что эти звуки не разбудят Габриэля, но похоже, ее надежды всегда были напрасными. Сейчас, она даже не могла придумать достойного оправдания, потому что он снова застал ее в самом неприглядном виде. Ее мысли лихорадочно заметались в поисках выхода, но ничего не приходило в голову.

Всхлипнув, она осторожно поднялась на ноги, так и не повернувшись к мужу лицом.

— Я задал тебе вопрос, — еще настойчивее спросил Габриэль, видя, что жена не собирается отвечать. Если бы он не спал так чутко, а Катриона не передвигалась с таким шумом, он бы никогда не увидел ее здесь. Теперь же он хотел получить ответ на свой вопрос. Он уже второй раз застал жену в подобном состоянии, и в отличие от первого, сейчас это его насторожило. Последнее что ему сейчас было нужно, так это больная жена. Особенно сейчас, когда преследователи были особенно близко.

Катриона прекрасно понимала, что муж не оставит ее в покое и ей придется хоть что-то да ответить. Только вот что? Неужели, она все же осмелиться рассказать ему правду о ребенке? Закусив губу, она торопливо повернулась к Габриэлю. Бледный и немного сонный он пристально разглядывал ее. Невольно Катриона бросила быстрый взгляд на бинт у него на боку. Вопреки ее ожиданиям, он бы совершенно чистым.

— Нам нужно поговорить. И это очень серьезно, — она начала говорить, и только тогда поняла, насколько сильно дрожит ее голос. Но она ничего не могла с этим поделать. Слишком велико было ее волнение о судьбе их ребенка.

— Сядь, — Габриэль кивнул головой, на кресло в своей гардеробной, — И продолжай.

Катриона снова покачала головой. Она чувствовала, что если подастся на приказ мужа, то потеряет всякую смелость. Сейчас мало бы что изменилось, даже если бы она села в это проклятое кресло. Страх и дрожь все равно не покинули бы ее.