Я жду очень долго.

Время тянется бесконечно. Сначала мой отец не уходит от Кая, а после в спальню Кая заходит Оксана. Эта часть длится как раз меньше всего. Она выбегает из спальни, хлопнув дверью, и потом они долго сидят за праздничным столом вместе с моим отцом.

Оксана всхлипывает, и в тишине только звенят их бокалы, когда отец подливает ей вина.

Праздновать уже нечего, но они не уходят из-за стола, откуда прекрасно видно дверь моей спальни. Поэтому я просто сижу на полу, прислонившись спиной к двери, и жду, когда они уйдут к себе. Больше ничего не остается. Сна нет ни в одном глазу, а звонить Каю — бесполезно. Разговор по телефону его не поддержит.

Все было бы проще, если бы я согласилась с ним, и мы признались бы родителям еще во время его второго переезда. Говорить им сейчас — худший сценарий из всех.

Но я уже и не верю, что может быть подходящее время для таких признаний. Кай был прав. Никто из них не будет готов к наши отношениям.

Сидя в темноте, на полу, возле двери собственной спальни, я думаю о том, как мы обязательно признаемся. Пусть снимут карантина, я перееду в Академию, Кай — в квартиру матери. Жить с отцом я не смогу, а никак иначе он не поймет, что я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, с кем мне быть.

Наверное, будем встречаться с Каем только на выходных, но хотя бы так, чем прятаться. Ждать, как сейчас.

Из спальни Кая не доносится ни звука.

Кажется, я все-таки засыпаю, прямо сидя на полу, мечтая о том, как это будет потом, когда нам больше не придется скрываться, а просыпаюсь из-за удара. Глухого, странного удара, и по полу как-то странно тянет холодом.

Вскакиваю на ноги и подлетаю к двери Кая. Стучу тихо, но настойчиво. Кай щелкает защелкой.

— Разбудил? Прости.

Я вижу, что он пьян. Понимаю за долю секунды, а бардак за спиной в его комнате объясняет и грохот, и его состояние. Почему-то хочется уйти, поговорить завтра, но в спальне родителей зажигается свет. Тонкая полоска под дверью пугает меня сильнее, чем пьяный Кай, которого я никогда не видела таким.

Прячусь в его спальню, отпихнув в сторону, и закрываю дверь.

Кто-то из родителей идет по коридору. Останавливается и прислушивается. За окном на удачу взрывается забытый и одинокий салют.

Мой отец, а это он, я узнаю тяжелые шаги, разворачивается обратно в свою спальню.

— Все нормально? — доносится голос Оксаны.

— Да, показалось…

Остаток разговора скрадывает закрытая дверь и расстояние пустого коридора между нами.