Не успеваю попрощаться с Эльдаром и положить трубку, как раздается звонок с неизвестного номера.

— Дамир? — сразу узнаю голос врача.

— Да.

— Кострова пришла в себя. Звоню. Как обещал. Вам первому.

— Я могу ее навестить? — спрашиваю, хотя знаю, что все равно прорвусь к ней, несмотря ни на какие запреты.

— Да. Только недолго. И без выяснения отношений, — строго произносит врач.

Мчусь в больницу. Сергей Геннадиевич уже встречает меня, подает халат и бахилы.

— Помните, ей нельзя волноваться, — еще раз напоминает он.

Киваю и уже открываю дверь палаты, но потом поворачиваюсь ко врачу и спрашиваю:

— Она знает? Про ребенка?

Врач мотает головой.

— Нет. Пока рано об этом говорить. Учитывая причину, почему она здесь, это может спровоцировать еще один срыв. К тому же еще не подтверждено достоверно.

Выдыхаю. Да, так будет действительно лучше.

Аккуратно открываю дверь.

Милана лежит на кровати, головой повернувшись к окну. Рядом пищат какие-то приборы. Трубки тянутся к венам на тоненьких ручках.

Тихо ступая, подхожу к ней. Она оборачивается, вскидывает на меня взгляд, полный отчаяния и боли, и опять отворачивается. Хочет поднять руку, чтобы закрыть лицо, но руки зафиксированы к кровати, чтобы не сбить систему.

Я сажусь рядом с кроватью. Глажу Милану по волосам и вижу, как молчаливые слезы катятся по переносице на подушку.

— Милана, не надо расстраиваться, — пытаюсь успокоить ее. — Все будет хорошо.

— Дамир, — тихо-тихо произносит она, — мне стыдно. Не смотри на меня.

— Милана, не надо. Не говори так.