Мне, вероятно, пора вмешаться.

— Послушай, малышка. Твоя мама хочет, чтобы ты дала ей шанс, а ты очень-очень особенная девочка. Лично я не представляю себе жизни, в которой нет тебя. Именно поэтому я понимаю, почему она хочет познакомиться с тобой поближе.

Инглиш принимается накручивать на пальчик локон.

— Как думаешь, у нее есть собака?

— Тебе стоит спросить у нее.

— Мне страшно.

— Я знаю, сладкая, но в этом нет ничего страшного. Обещаю, — уверяю я ее.

И молюсь, чтобы этот визит не прошел без присмотра уполномоченных лиц.

В следующую субботу мы обязаны снова привезти Инглиш в библиотеку. Я надеюсь, что это место не отобьет у нее любовь к книгам и чтению. Уполномоченная мисс Шафер ждет нас, а в ее глазах читалась надежда. Бек ведет себя так же, хоть и думаю, что это шоу только ради Инглиш. Все мои внутренности кричат о том, как все это неправильно.

Через несколько минут появляется Эбби и пытается быть очень любезной. Но в этой женщине нет ни малейшего намека на искренность. Ей нет никакого дела до Инглиш. Я чувствую это. Сидя боком, я наблюдаю за их с мисс Шафер общением. На лице Эбби фальшивая улыбка, — точно такую же люди натягивали на себя после смерти моего отца, и мне хочется кричать во все горло, что это фальшь, имитация, но я не могу. Мне приходится хранить молчание. Затем Эбби вытаскивает книжку-раскраску и коробку цветных карандашей из своей огромной сумки и предлагает их Инглиш.

— Вот, держи. — И протягивает все дочери.

Инглиш продолжает стоять, как столб.

— Разве ты не хочешь их?

Инглиш отвечает тихим голосом:

— Я не люблю такие книжки. Я люблю рисовать свои картинки.

Бек пытается объяснить:

— Рисование — ее хобби, и у нее неплохо получается.

— Ох, хорошо, тогда в следующий раз я принесу холст и масляные краски, — ворчливо огрызается Эбби.

Инглиш по своей наивности не улавливает всю суть и просто улыбается.

— Я была бы рада. Я люблю рисовать карандашами и красками.