Лера уже собиралась подняться на ноги, когда заметила совсем рядом черные мужские туфли, предположительно из крокодиловой кожи. Внутри все оборвалось. Испуганно вскинув голову, девушка оцепенела. Мужчина, бесцеремонно нарушивший личное пространство, не мигая, смотрел ей прямо в глаза. И было в этом взгляде столько пренебрежения, брезгливости и осуждения, что Валерию затрясло.

Вот, серьезно! Даже губы задрожали.

— Невероятно!

Узнавание, точно обухом по голове ее шарахнуло.

— Ге..Герман?

Конечно же, Герман. Он сильно изменился с момента их последней встречи. Вырос. Возмужал. Но, взгляд остался прежним, и она могла узнать его из тысячи. Холодный. Подавляющий. Надменный.

— Поднимайся, — прошипел он сквозь зубы. — На тебя же все смотрят!

Понимая, что руки помощи Давыдов ей не протянет, Лера осторожно встала с земли, самостоятельными силами. Прислушалась к собственным ощущениям — вроде ничего не болит. Если не принимать во внимание растоптанное чувство собственного достоинства.

— А Станислав Юрьевич где? Разве, не он должен был меня встретить?

— У отца с памятью совсем худо. Запланировал на один день сразу несколько мероприятий. По его милости, мне приходиться тратить на тебя свое личное время.

Не говоря более ни слова, Герман развернулся и уверенно зашагал в сторону своего автомобиля. Спириной же не оставалось ничего, кроме как схватить чемодан, и проследовать за ним.

* * *

Противный звук протяжных автомобильных гудков, вырвал ее из глубокой задумчивости. Куда деваться? Знаменитые московские пробки. Во всей красе. Леру все еще бил озноб. Казалось, холод продирал до самых костей. Она поежилась, обхватив себя руками. День, что называется, не задался.

Тяжело вздохнув, украдкой посмотрела на Давыдова. Все тот же точеный профиль. Все, то же хмурое выражение лица. Но, уже не подросток. Не мальчишка. Девушка поспешила отвести взгляд, опасаясь быть замеченной. Напрасно. Мужчина вовсе не реагировал на нее. А может, попросту игнорировал. Так или иначе, он больше и словом с ней не обмолвился, после короткого приветствия в аэропорту. В груди гремучей змеей шевельнулась обида. Они не вделись почти десять лет. Десять! А ему было так сложно с ней поговорить? Спросить банальное — как долетела?

Не то, чтобы она нуждалась сейчас в милой дружеской беседе. Нет. Просто в этой давящей тишине, прерываемой лишь сигналами раздраженных водителей, чувствовала себя крайне не комфортно. Герман же, наоборот. Уверенно развалился на водительском кресле, и бесцельно барабанил пальцами по рулю.