До одеревенения конечностей, стиснула руки в кулаки. Поспешила проморгаться, дабы не разреветься прямо здесь. При них. На лицо натянула глупейшую улыбку — на большее оказалась не способна — и дышала. Глубоко. Рвано. Часто.
Давыдов, внезапно вспомнив о ее присутствии, стал бледнее листа бумаги. Глаза чернее ночи, без намека на зрачки, сияли нездоровым лихорадочным блеском. В пару шагов он преодолел разделяющее их расстояние, и теперь так же тяжело дыша, нависал над ней. Не прикасался, хоть и стоял очень-очень близко.
— Врать не стану — действительно говорил. Но, Лера…то был твой первый рабочий день в компании. Я страшно злился, мечтая убрать тебя из офиса. С глаз долой. Нес всякий бред, о котором теперь безумно сожалею!
Она молчала. Не для демонстрации своей обиды. Куда там!
Все гораздо проще — язык онемел, напрочь, лишая возможности разговаривать.
Герман воспринял отсутствие реакции по-своему — стиснул дрожащей пятерней ее подбородок, вынуждая смотреть в глаза.
— Услышь, пожалуйста. Ты — моя любовь! Понимаешь? Да, запретная. Да, с*ка, грешная. Да, больная. Но, любо…
Договорить ему не позволила — сердце неистово рвалось из груди от его слов — просто заткнула рот опешившего мужчины жадным собственническим поцелуем.
— Не трать силы, — загадочно улыбнулась, медленно отстраняясь, — ночью будешь извиняться! Да так, чтобы меня было слышно в радиусе трех километров.
Девушка специально говорила громко, чтобы Роман Сергеевич раз и навсегда понял, кто ее мужчина.
— Принято, Мелкая! — Хищно оскалился.
— Ой! — Воскликнула вдруг Регина, привлекая к себе внимание. — Простите, что прерываю. Так неловко...Забыла совсем! Сюрприз! Лера, беги скорее в свой кабинет. Тебя там кое-кто ожидает…уже больше часа!
Сюрпризы она любила, а потому и помчалась со всех ног. Не разбирая дороги.
Уже закрывая за собой дверь, отчетливо услышала характерный глухой звук...похожий на удар.
И хруст, вперемешку с отборным матом Антипова.