— А кое-кто и рад бы покувыркаться, да кувыркать некому. Бедняжка!

— Это ты бедняжка. —  Переплетчикова от смущения стала пунцовой. Но оставлять за противницей последнего слова, явно не желала. —  Тебя только кувыркают. А в любви-то, другим признаются! Таким, как Лера, например…

— Что ты сказала?

— Что слышала!

— Ах, ты…с*ка! —  Взревела Покровская. —  Ц*лка македонская!

— Шл*ха московская!

Они бы непременно накинулись друг на друга с кулаками, ведь уже давно перешагнули за грань дозволенного, и совершенно себя не контролировали.

Благо, «миротворцы» сработали слаженно.

Анна отважно преградила путь Алине, отсекая ее от разъяренной коллеги. А Роман шустро перехватил Регину, крепко стиснув в своих объятиях. И пусть девушка продолжала вырываться, совершенно не замечая, какой эффект производит на мужчину их внезапная близость —  Лера-то видела все!

Как Антипов вздрогнул, будто ошпарился, впервые прикоснувшись к ее коже. Как, недоуменно разглядывал Переплетчикову, непроизвольно сжимая руки вокруг нее все сильнее. Как лихорадочно блестели его глаза, когда он опасливо, даже…воровито, склонился к ее волосам, и едва заметно их понюхал.

Что-что, а оставить подобный жест без должного внимания Спирина не могла:

— Хорошо смотритесь, Роман Сергеевич! Хоть картину с Вас пиши.

Четыре пары глаз незамедлительно уставились в ее сторону.

Горько улыбнувшись, виновато пожала плечами. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, пошутила на родном уральском жаргоне:

— Почем базар? Кого прессуем?

Первой из оцепенения вышла Смирнова. Сразу же ринулась к ней, присаживаясь рядом.

— Господи, наконец-то! Как ты себя чувствуешь?

— А как я могу себя чувствовать…после всего?

Воспоминания о недавних событиях вновь легли на плечи тяжким грузом.