И словно неправильным эхом отзеркалив его последние слова, пространство кабинета заполнил глубокий хрипловатый голос ее отца, искаженный легкой помехой телефонной связи:
— Во, дела! Сочувствую, брат. — Непродолжительная пауза. — Моя обезьянка как новость восприняла? До последнего в бой рвется?
— Что есть, то есть.
— Вот что мне прикажешь делать с этой настырной девчонкой? Вообще ребенок проигрывать не умеет! Не меньше месяца теперь переживать будет.
Спирина скривилась, отказываясь принимать очевидный факт.
— Недооцениваешь дочурку, — добродушно рассмеялся Давыдов старший, — молодцом держится.
— Смотри в оба, Стас! — Настойчиво посоветовал родитель, заставляя щеки девушки полыхать от праведного гнева. — Она у меня, без царя в башке — ею правят эмоции. Может отчебучить, что душе угодно! Без преувеличения. Однажды, так психанула на работодателя, что спалила к х*рам все свои архитектурные разработки. Развела погребальный костер прямо во дворе, и сожгла. Еле успел из этой полыхающей кучи несколько папок выхватить!
В кабинете воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь сладким сопением крепко спящего на кожаном диване Антона. Но даже нежелание будить мальчугана, не помогло Лере сдержать бушующих эмоций. Слишком мощным гейзером они рванули наружу:
— Вот спасибо, папочка родной! — Недовольно буркнула, подлетая к телефонному аппарату. — Успокоил, так успокоил!
— Дочка?
— Пока еще дочка! — Отрезала стальным тоном. — Как надумаю сменить пол или ориентацию, приеду за разрешением!
— Малышка, ты чего такая…нервная? — Недоуменно. Обескуражено. — Не с той ноги встала, или голодная?
— Это не нервы, Константин Владимирович, — зашипела, демонстрируя всю силу своей обиды, — это отсутствие ЦАРЯ В ГОЛОВЕ!
— Лера…
— Знаешь же, я ненавижу когда ты так говоришь! — Продолжала вредничать.
И черт его знает, почему хотелось реветь из-за столь незначительной мелочи.