— А кем нужно быть, чтобы вправить тебе мозги? —  Невозмутимо.

Ситуацию спас Антошка. Ну, как спас…скорее просто обескуражил мать своим заявлением:

— Он…папа.

— Чего? —  Испуганно воскликнула Смирнова.

— Да! —  Активно жестикулируя, доказывал мальчуган. —  Это Лерин папа!

Казалось, она и не дышала вовсе. Лишь после признания сына начала осторожно поглощать кислород. Валерия ощущала сковавшее ее напряжение, как свое собственное.

— Ох, и не повезло же ей с отцом, однако!

— Я бы попросил! — Предостерегающе рыкнул Спирин.

— А я бы отказала!

Тяжело дыша, женщина распрямилась, надменно вскинув подбородок. 

— Собирайся, родной! — Устало массировала виски. — Я позвонила твоему крестному —  скоро он отвезет нас домой.

— Хорошо, — с готовностью закивал малыш. —  Мамочка, а давай заберем Леру к нам? Совсем. Жить!

— Приехали! —  Всплеснула руками Анна. —  Я, конечно, понимаю — ты любишь свою Лерочку, до беспамятства…но девушек в дом приводить, тебе еще рановато! 

— Ну, мама! Герман плохо за ней смотрит, и совсем не кормит. Она снова упадет.

— Лера —  не питомец, чтобы ее кормить, и за ней смотреть!

— Но…

— Все, я сказала! Что у тебя с руками?

— Таткуровка! —  Гордо пояснил мальчуган, не в силах выговорить незнакомое слово, и демонстрируя исчерченную маркером ладонь, на которой довольно точно изобразил наколку Константина.

Женщина вдруг побледнела, будто меловая доска, и проблеяла севшим голосом:

— Сынок, где ты выдел такой рисунок?