Голос вампира прогремел так, что люди, рассевшиеся по всей протяжённости барной стойки, обернулись. Это вопреки тому, как в заведении было людно и уже шумно от пьяных голосов.

Ник резко дёрнулся и содрогнулся, подняв взгляд со своего места, где он наполовину сидел, наполовину привалился на барном стуле в углу, лицом к двери. Он всё ещё был чертовски напряжённым и дёрганым, даже когда высокие вампиры не орали на него через всё людное помещение.

Он знал, что дело не только в обезболивающих и даже не в ранении.

И это даже не остаточный шок от взрыва бомбы.

Честно говоря, он до сих пор не вернулся в колею после того, как проснулся поздно днём, с Уинтер в его постели. С тех пор у него толком не было времени остановиться или подумать… да более того, ему не представлялось такой возможности со времени вчерашнего боя.

Или прошло уже два дня?

Вспомнив, как провидец-видящий пришёл к нему после боя и притащил к рушащейся кирпичной стене в разбомблённой церкви возле минного поля в Котле, Ник нахмурился.

Он вообще почти забыл об этом.

Тогда всё и началось по-настоящему.

Не с первой бомбы в башне Сфинкса. Не с ночи сальсы в танцевальном клубе со Стрейвеном.

Нет, первым событием была картина видящего.

Ник наблюдал, как высокий вампир с колючими волосами, уложенными со средствами дополненной реальности, пробирается в его сторону через толпу, занимавшую пространство между ним и дверью.

Несмотря на вывеску перед баром и стиль арт-деко в некоторых предметах искусства на стене, интерьер бара был гиперсовременным, с мерцающей стойкой, дополненной виртуальной реальностью, трансформирующейся вместе с узорами на стенах и показывающей пугающе реальные виртуальные сцены, которые менялись буквально через считанные секунды.

Впервые войдя сюда, Ник оказался в космосе, который тошнотворно менялся между изображениями рождающихся звёзд, туманностей и краем чёрной дыры.

Он едва сумел добраться до бара, не укусив никого.

Теперь виртуальные проекторы и динамики превратили весь бар в трёхмерную симуляцию пребывания на корабле в море… во время шторма.

Ночью.

Честно говоря, это вызывало у Ника лёгкую тошноту.

Теперь, когда обезболивающие выветривались, ему приходилось прикладывать большие усилия, чтобы не думать о дырке в ноге.

Он потягивал газированную воду из стакана, пытаясь успокоить желудок, когда голос Стрейвена прогремел во второй раз, заставив Ника подскочить сантиметров на тридцать. В этот раз он привстал, так сильно ударившись больной ногой о барный стул, что пришлось заскрежетать зубами.