— Если ты еще раз попробуешь такое дерьмо, клянусь, я тебя прикончу. Ты меня понял?

Трент морщится от боли, и струйка крови капает из одной ноздри, когда он смотрит на меня, огонь кипит в его глазах.

— Твое сердце в игре, Себастьян. Это на тебя не похоже.

— Ты ни черта обо мне не знаешь, Эйнсворт. Помни об этом.

Я отталкиваюсь от него, делая столь необходимый шаг назад, чтобы отдышаться и успокоить бурю, бушующую внутри меня.

Когда я оглядываюсь на остальных ребят, они настороженно наблюдают за мной. За все годы нашей дружбы, между нами, никогда не вставала девушка. Я не позволю этому случиться сегодня — это того не стоит, — но я также сообщаю об этом.

Маккензи под запретом.

Скарлетт под запретом.

Кто бы она ни была, черт возьми — Она. Под. Запретом.

Я прищуриваюсь, пристально глядя на каждого из парней. Маркус скрестил руки на груди и хмуро смотрит на меня. Зак помогает Тренту встать, похлопывая его по спине, будто он боец, который только что проиграл на ринге и нуждается в помощи. Винсент по-прежнему сидит на диване, как и тогда, когда я вошел. Он потягивает из хрустального бокала, наблюдая со скучающим выражением лица.

— Она под запретом. Мне все равно, даже если это против правил. Мне плевать, если вам это не нравится. Свяжетесь с ней, и у нас будут проблемы. Всем все ясно?

— Когда, блядь, ты стал вожаком?

Нельзя не заметить презрения в голосе Зака.

Я прищуриваюсь, стискивая зубы, чтобы сдержать гнев, бушующий в моем теле. Сделав угрожающий шаг вперед, я стараюсь говорить тихо и ровно.

— Я всегда был вожаком и всегда был главным. Давайте не будем забывать об этом. Вы все пришли ко мне, помните? Я решил ваши проблемы, и теперь вы будете делать все, что я скажу, потому что я здесь главный.

Наступившая тишина почти душит.

Не обращая внимания на их гнев, я иду к бару и наливаю себе выпить. Расстегнув пуговицу на смокинге, я сажусь напротив них, ожидая, кто заговорит следующим.

— У нас был план, Себ. Ты дал нам слово.