Мои глаза расширяются, устремляясь к нему. При этом я ловлю себя на том, что смотрю

в дуло пистолета. Отсюда он выглядит безобидным, но я знаю, что это не так. Это единственная причина, по которой я беру у него ключи и завожу машину. Я на автопилоте нажимаю на тормоз и завожу автомобиль, возвращаясь тем же путем, что и приехала.

Я облизываю сухие, потрескавшиеся губы, искоса поглядывая на него.

— Как ты вообще меня нашел?

Мой голос даже не похож на мой родной. В данный момент это едва ли кваканье.

— У меня есть свои способы. А теперь заткнись и продолжай.

Мои руки сжимают руль. Я стискиваю зубы, пытаясь подавить внезапный приступ гнева. Это вызывает всплеск адреналина в моих венах и медленно распространяется по всему телу.

— Почему? — я стискиваю зубы. — Почему Мэдисон?

Винсент цокает.

— Брось, Маккензи. Ты же знаешь, что это не должна была быть Мэдисон.

Как будто ему каким-то образом удалось вырвать воздух из моих легких. Как будто у него в рука мой орган, и он сжимает его, чтобы я не могла сделать ровный вдох. Он душит меня, не дотрагиваясь до меня даже пальцем.

Я задыхаюсь, из глаз текут слезы гнева.

— Почему я?

— Ты была самой легкой мишенью. По тебе бы никто не скучал.

Все, что я когда-либо испытывала по отношению к себе, рушится. Душит. Топит. Все это умножается в десять раз. Одно дело чувствовать себя так по отношению к самой себе, но слушать, как кто-то говорит об этом, слышать, что группа придурков думает то же самое, действительно душераздирающе.

Мало того, что меня сочли достаточно незначительной, чтобы не скучать после убийства, но ещё и убили мою сестру в процессе. Это никогда не должна была быть она. Это должна была быть я.

Это всегда должна была быть я.

Осознание этого удар под дых. Я давлю на газ, как только мы выезжаем на извилистую дорогу, огибающую парк.