Теперь уже было бесполезно звать его. Этот глупец проник в самую гущу трущоб. Здесь жили в основном преступники. В этих лабиринтах скрывались самые опасные жители Лондона. Изобретательные убийцы и воры проделали бесчисленные дыры в стенах, потолках и полах этих зданий, с тем чтобы мгновенно исчезнуть в темноте, не оставляя никаких надежд тем, кто попытается их поймать. Джослин вытащил свой кольт, подкрался к двери и прислушался.

Сначала он ничего не слышал. Затем послышались приближающиеся шаги и голос Эшера.

— Иди сюда. Мотт здесь.

Джослин вытянул руку с кольтом вперед и шагнул в темноту. Он разглядел какую-то смутную фигуру впереди себя. Это, должно быть, Эшер, подумал он и пошел к нему, проклиная своего друга за столь беспечное отношение к их безопасности. Он открыл уже было рот, чтобы выразить ему свое негодование, но вдруг почувствовал взрыв резкой боли в затылке. Он рухнул на колени, и весь мир перевернулся в его голове. Затем наступила страшная темнота, и он потерял сознание.

Через некоторое время он пришел в себя от чувства тошноты и резкой боли в голове. Его лицо было прижато к тюфяку, набитому заплесневелой соломой. Он почувствовал тошнотворный и приторно-сладкий запах. Опиум.

Давний инстинкт помог ему справиться с тошнотой. Повернув голову, он попытался разглядеть окружающие его предметы. Все, что он мог увидеть, была лампа с грязными и закопченными стеклами, стоявшая на полу, и большой пустой ящик. Он понял, что находится в совершенно пустой комнате и совершенно один.

К несчастью, он обнаружил, что был еще и связан. Веревки крепко сжимали его руки за спиной и были туго привязаны к ногам. Поскольку его руки и ноги уже порядком занемели, он сообразил, что находится в таком положении уже довольно продолжительное время. Он начал постепенно разминать руки и ноги, с усилием двигая ими. Затем он попытался сесть на тюфяке. Когда он уже перевернулся на один бок, послышались шаги, и в комнату вошел Эшер. Он втащил за собой какую-то девушку с белокурыми зеленоватого оттенка волосами. Она пошатывалась и хихикала, когда Эшер втолкнул ее в комнату.

Она подошла нетвердой походкой к Джослину, фыркнула и свалилась на кучу грязных тряпок рядом с соломенным тюфяком. Джослин почувствовал запах немытого тела и дешевых духов, когда эта девица похлопала его по щеке.

— Ты был прав, любовь моя, — сказала она Эшеру булькающим голосом. — Он не хочет этого делать. Взбодрись, дорогой. Скоро мы тебя сделаем тверденьким и готовеньким.

— Эш, — сказал Джослин, повернув голову от девушки к своему другу. — Эш, что ты делаешь?