И, когда над ним показались уж яркие звезды камнеградского капища, позади раздался голос:

- Верни!

Голос тот был властным и спокойным одновременно. Тихим и громким. И звучал так особенно, что Гаю не удалось и разобрать ничего больше. Словно бы он и не звучал вовсе - а проникал сразу в разум, наполняя тот единственно верной мыслью: фермуар надобно вернуть.

А сверху, из раскрытой земли, протянулась ладонь нежная. С кожей белой, тонкой. Потянуло медуницей. И уже другой голос прошептал осторожно:

- Руку давай.