Я не могла придумать правильный ответ, поэтому замолчала на довольно продолжительное время.

— Э, к-конечно. Звучит здорово, — я уставилась на свой холодильник. К чёрту салат. Сегодня я начну сразу с мороженого.

Его не беспокоила моя неспособность быть такой же классной, как и он.

— Могу я заехать за тобой?

План Веры зазвучал у меня в голове. Я выпрямилась, чтобы чувствовать себя более уверенно.

— А что если я приготовлю что-нибудь, и мы останемся дома?

Я ожидала, что он будет спорить со мной. Наверняка, он был знаком со слухами о моих печальных кулинарных опытах и должен был постараться любой ценой избежать ужина, в конце которого его ждала смерть — или серьёзное пищевое отравление.

Вместо этого он с облегчением выдохнул и сказал:

— Вообще, звучит здорово. Мне бы этого хотелось.

Смягчившись, я улыбнулась и сразу же раскрылась. Чувство, что всё как надо и что всё будет хорошо, расслабило меня. Это было что-то похожее на предвкушение и надежду. Всё это казалось мне правильным.

— Как насчёт шести?

— Мне принести что-нибудь?

— Вина, — сказала я ему. — Принеси много вина.

Потому что, если уж мы не сможем ничего поесть, хотя бы выпьем.

— Увидимся в воскресенье, Молли.

— Хорошо, Эзра.

В эту ночь я рисовала. Облака плыли по небу, горизонт был увенчан солнцем. И еще там были глаза, глубокие, загадочные и мягкие. Женственная рука лежала в сильной мужской руке. Это было то, что раньше заставляло меня закатывать глаза и ожесточало моё холодное циничное сердце.

И вот я была на полпути в сумасшедший дом, а моя картина была доказательством того, что я полностью лишилась рассудка.

А может быть, вероятно... и своего сердца.